Проблема возвращения грузинских беженцев является одной из самых острых в грузино-абхазских взаимоотношениях по многим причинам. Объективно — это острый гуманитарный вопрос, решение которого требует многостороннего подхода, принимающего во внимание сложившиеся политические и экономические реалии, вопросы, связанные с обеспечением условий безопасности не только для грузинских беженцев, но и для принимающего населения. Не менее важно учитывать при рассмотрении данной проблемы психологические установки и в целом эмоциональный и психологический климат, отражающий настроения как беженцев, так и населения современной Абхазии.
Что касается политических и экономических условий, необходимых для решения проблемы беженцев, то они достаточно долго и подробно рассматривались в рамках официального переговорного процесса, хотя и с противоположных позиций. В начале переговоров, когда в качестве приложения к Заявлению о мерах по политическому урегулированию грузино-абхазского конфликта было подписано Четырехстороннее Соглашение о возвращении беженцев и перемещенных лиц, речь шла о необходимости параллельного решения вопросов политического урегулирования и возвращения беженцев (на первом этапе в Галский район Абхазии). Со временем в вопросе политического урегулирования создалась тупиковая ситуация в связи с заметным отходом от вышеупомянутого Заявления, и акцент был смещен на проблему возвращения беженцев как на более приоритетную. Грузинская сторона стала требовать обеспечения процесса возвращения без всяких предварительных условий (имелось в виду политическое урегулирование). Тем не менее ситуация с возвращением беженцев все-таки менялась. Затяжные и малопродуктивные переговоры сторон по процедуре возвращения под патронажем УВКБ сопровождались спонтанным возвращением грузинских беженцев в Галский район. Однако призыв абхазской стороны начать регистрацию спонтанно вернувшихся не получил поддержки, поскольку не йыло согласия в вопросе о мерах и механизмах обеспечения безопасности Вопрос же безопасности неизбежно возвращает гуманитарную проблему беженцев в политическое русло.
Для Абхазии решение вопроса возвращения беженцев является частью политического урегулирования, так как само наличие беженгцев является следствием военных действий, а не их причиной А Поскольку открытое противостояние в свою очередь явилось результатом затяжного политического конфликта, необходимо разрешить противоречия его породившие. В противном случае возвращение (беженцев в условиях неразрешенного конфликта неизбежно приведет к новым столкновениям. Менее болезненно в этом смысле для Абхазии возвращение беженцев в Галский район в силу того, что это район компактного проживания мегрелов (самурзаканцев), по большей части не принимавших участия в грузино-абхазской войне 1992-1993 года. Кроме того, проявляя готовность к возвращению беженцев в Галский район абхазская сторона рассчитывает снять некоторое напряжение в связи с требованиями международного сообщества по данному вопросу
Не менее важна с точки зрения политической стратегии данная проблема для грузинской стороны. Вопросы, связанные с гуманитарным положением беженцев, как правило (безусловно, есть довольно «частые исключения из правил, продиктованные конъюнктурными интересами) вызывают острую реакцию международного сообщества, и в этом смысле давление на абхазскую сторону в переговорном процессе было обеспечено Кроме того, массовое возвращение только грузинских беженцев (многие представители других этнических групп либо покинули оккупированные территории Абхазии во время военных действий, либо выехали в связи с трудной послевоенной экономической ситуацией, однако в переговорах по данному вопросу они не фигурируют) создаст выгодную для Грузии демографическую ситуацию. Как известно численность грузин в Абхазии в результате политики грузинизации к началу войны в 1992 году достигла около 45% от всего населения, т.е. грузины стали самой многочисленной этнической группой в многонациональной республике. Поэтому Грузия заинтересована в массовом возвращении всех грузинских беженцев, в то время как возвращение только в Галский район не даст ей такого преимущества, а наоборот может снизить в глазах международного сообщества остроту вопроса (только в Галском районе до войны проживало около 35% грузинского населения Абхазии) и выдвинуть на первый план вопрос о предоставлении экономической помощи Абхазии. В этом контексте становится понятным затягивание подписания Протокола о возвращении беженцев в гальский район и восстановлении экономики Абхазии.
Если на официальном уровне позиции сторон достаточно известны и проанализированы в многочисленных статьях, посвященных данной проблематике, то мнение простых граждан, особенно в Абхазии, не получило столь широкого и глубокого освещения. Между тем, любые решения на официальном уровне (если, конечно вести речь о стабильных договоренностях) должны учитывать отношение населения к ключевым вопросам урегулирования, поскольку степень совместимости устремлений и ожиданий двух обществ, их представлений о возможности и условиях сосуществования существенно определяет и уровень жизнеспособности того или иного политического решения.
Следует отметить, что в Грузии мониторинг общественного мнения носит более или менее регулярный характер. Социологические исследования по выявлению отношения беженцев и в целом населения Грузии к различным вопросам, связанным с урегулированием конфликта и, в частности, с вопросом возвращения, проводятся как местными организациями, так и международными. В этом смысле население Абхазии зачастую выпадает из поля зрения международных организаций. В последний раз (пожалуй, и в первый) исследования по выявлению отношения населения Абхазии к перспективе возвращения беженцев проводились международными экспертами в 1997 году по заказу УВКБ. Из работ местных авторов известно исследование Фонда Гражданской Инициативы по проблеме возвращения беженцев, проведенное в 1995 г С тех пор отношение населения Абхазии к вопросу возвращения беженцев специально не изучалось.
Исследование, проведенное Баталом Кобахия совместно с автором данной статьи в январе-феврале 2000 года, включает достаточно широкий круг вопросов, имеющих отношение к проблеме возвращения беженцев и в целом к проблеме урегулирования (методику и описание фокус-групп см. в данном сборнике в статье Б Кобахия «Отношение к проблеме беженцев. Результаты опроса методом фокус-групп»). Часть исследования, выполненная Б. Кобахия. посвящена выявлению отношения интервьюируемых непосредственно к возможности возвращения беженцев и их гражданского статуса на территории Абхазии. Настоящая же работа представляет собой описание результатов первой части исследования, в которой путем выявления мнения опрашиваемых была сделана попытка воспроизвести контекст, в котором формируется отношение респондентов к перспективам возвращения грузинских беженцев. Экономические, социальные, психологические последствия грузино-абхазской войны создают тот фон, на котором вырабатывается отношение населения к указанной проблеме. Таким образом, для того, чтобы более четко представить природу и источник возможных опасений или мотивов поведения той или иной группы населения в связи с проблемой возвращения в их среду беженцев (а в данном случае речь идет о возможности сосуществования общин, представляющих две стороны в конфликте) представляется важным изучение условий, в которых проживает население на принимающей территории, а также отношение этого населения к перспективам урегулирования конфликта.
Работа в фокус-группах начиналась с обсуждения проблем и нужд, которые являются наиболее актуальными с точки зрения респондентов. Во всех шести группах подавляющее число опрошенных в качестве основной проблемы назвали политическую и экономическую нестабильность, связанную с неурегулированностью конфликта и блокадой («Все упирается в неурегулированность отношений») Называя более конкретные проблемы и нужды, большинство респондентов уточняли, что эти проблемы являются следствием непризнанности Абхазии как независимого государства, подчеркивая, что именно признание Абхазии может способствовать достижению, с одной стороны, безопасности и стабильности, с другой — экономического подъема. Проблемы, являющиеся с точки зрения опрошенных результатом войны и непризнания Абхазии, можно условно разделить на экономические, социальные и психологические Ниже перечислены в порядке частотности наиболее типичные ответы: экономическая разруха вследствие войны и послевоенная блокада. По замечанию одного из участников «блокада — это продолжение войны». Результат войны и последовавшей за ней блокады — низкий уровень жизни, социальная незащищенность, безработица. Чувство изолированности как следствие блокады, разорванные связи со странами бывшего СССР, отсутствие контактов с другими странами («Нет возможности расширить свой кругозор, общаться со сверстниками из других стран») вынужденная разлука с родными вследствие экономической миграции последних в основном в страны ближнего зарубежья ограничения в праве на свободное передвижение за пределами Абхазии, отсутствие паспортов у молодого поколения, а также непризнание паспортов, выданных в Абхазии, в качестве легитимных документов для выезда в некоторые страны СНГ и за его пределы. Как одно из следствий подобной ситуации особо отмечалась проблема, связанная с ограниченным доступом к получению образования вне пределов Абхазии. Данный ответ наиболее часто звучал в группе студентов, а также учителей и представителей неправительственных организаций.
— информационная блокада («Мы живем как в резервации»), отсутствие доступа к информации о современных достижениях мировой науки и техники посредством глобальных информационных сетей, а также современной литературы. В связи с этим отмечался низкий уровень образования и профессионализма. Говоря о последствиях информационной блокады, один из студен, тов подчеркнул: «Если у некоторых есть компьютеры, то у нас нет даже книг. Такая ситуация очень существенно сказывается на том, как формируется мировоззрение у молодого поколения».
-отсутствие условий для самореализации, невостребованность, вынужденная смена профессии. О смене профессии наиболее часто упоминалось в группах женщин, которые объясняли данное явление следующим образом: многие женщины взяли на себя основное бремя по содержанию семьи и были вынуждены отказаться от престижных профессий (например, преподавателя Вуза или учителя школы) и заняться мелкой торговле.й. Именно торговля в настоящее время является наиболее распространенным и доступным видом мелкого предпринимательства, позволяющим удовлетворять по крайней мере самые базовые потребности семьи. В сфере же торговли традиционно задействованы женщины. На сегодняшний день наиболее выгодной является реализация сельхозпродуктов на территории России, в связи с чем особую актуальность приобрела возможность вывоза продуктов через абхазо-российскую границу. Тот факт, что на абхазо-российской границе в течение четырех лет действовали ограничения на пересечение границы для лиц мужского пола в возрасте от 16 до 60, привел к тому, что именно на долю женщин выпала основная тяжесть по осуществлению всех операций, связанных с этим нелегким бизнесом. По мнению опрошенных женщин одним из негативных последствий безработицы среди мужского населения стала деградация последних («Мужья привыкают не работать»).
Другие ответы на вопрос о приоритетных проблемах и нуждах были связаны со спецификой опрашиваемой группы (профессиональной, гендерной и т.д., географическим положением района). Так, на- пример, группа экс-комбатантов из Ткуарчала (города, расположен- ного в непосредственной близости к зоне, граничащей с Грузией) считает одной из наиболее острых проблем гибель людей в результате террористических актов как в Галском, так и в Ткуарчалском районах. Приоритетными, по мнению группы, являются вопросы, связанные с необходимостью обеспечения безопасности в обоих районах, охраны сел и главной автодорожной магистрали от нападения грузинских диверсионных групп, а также предотвращения минирования. По-видимому, в связи с тем, что в силу географического положения именно в этом районе наиболее часты контакты с грузинским населением, среди вышеназванных проблем была указана и проблема межнациональных отношений. Причем, участники фокус-группы отметили, что данная проблема навязывается жителям Абхазии извне, в то время как внутри общины есть возможности для нормализации отношений — «Даже если живущие среди нас мегрелы хотят нормально трудиться как и мы, все равно их запугивают с той, грузинской стороны и говорят, что они пошли на поводу у абхазов».
В группе учителей была отмечена проблема посттравматического синдрома у детей, вызванного как войной, так и послевоенными трудностями. Причем эта проблема усугубляется, по мнению учителей, отсутствием возможностей для психологической реабилитации Учителя и студенты назвали также острой проблему роста наркомании среди молодежи.
Представители неправительственных организаций, ориентированные на идеи построения гражданского общества, помимо прочих потребностей назвали также необходимость морального и духовного возрождения общества, более полного обеспечения прав и свобод граждан.
Состояние «ни войны, ни мира» порождает целый круг психологических проблем, среди которых наиболее часто упоминались такие, как:неуверенность в завтрашнем дне, пребывание в «подвешенном состоянии», отсутствие ощущения перспективы и как результат — апатия, пассивность состояние хронического стресса, связанного с ожиданием возобновления военных действий
Неуверенность в возможности влиять на события как в процессе урегулирования конфликта, так и во внутренней общественно-политической жизни чувство униженности («Меня унижают, когда я перехожу через абхазо-российскую границу, когда в Москве меня останавливает милиция, когда я не могу со своим паспортом выехать в другие страны»)
В связи с тем, что главные проблемы связывались респондентами в основном с внешними факторами (непризнанность Абхазии как государства, блокада), то и возможные пути преодоления этих проблем часто соотносились с независящими от них процессами. Это объясняет и достаточно заниженное представление у многих опрашиваемых о собственной возможной роли в преодолении проблем общегосударственного характера, за исключением вопроса защиты Родины: «Планировать в наше время сложно, но фундамент мы заложили Мы следим за обстановкой. Если что, мы готовы защищать свою землю» (группа экс-комбатантов из Ткуарчала). Интересно, что в ответ на вопрос о путях преодоления проблем в группах женщин выражалось неконкретизированное желание изменить ситуацию в целом и более конкретные предложения, связанные с профессиональной деятельностью и семьей В то же время в группах экс-комбатантов звучало мнение, что необходимо решать доступные экономические, социальные и иные проблемы в каждом городе и деревне: «Мы сами находим выход из ситуации, будь то экономические проблемы или межнациональные». Более разнообразные мнения о путях преодоления проблем были высказаны во время обсуждения целей опрашиваемых. Причем, если в вопросе о проблемах и нуждах присутствовала сосредоточенность на внешних факторах, то в обсуждении целей и путей их достижения появлялись ответы, апеллировавшие к внутренним источникам проблем и соответственно к внутренним резервам для их преодоления:
«Необходимо больше организованности, дисциплины, порядка в государстве»; «Политические переговоры с Грузией могут идти еще лет двадцать, но мы должны в первую очередь навести порядок у себя дома»; «Нам нужны общественные лидеры, гражданские группы, молодежные организации».
В целом определение краткосрочных целей (в основном это цели, связанные с профессиональной деятельностью опрашиваемых, воспитанием и образованием подрастающего поколения, а также необходимостью улучшения социального и экономического положения собственной семьи) не вызывало трудностей у большинства опрашиваемых. Что же касается долгосрочных целей, то многие (в особенности группы женщин и экс-комбатантов) отметили, что в условиях нестабильности невозможно ставить долгосрочные цели: «Нет уверенности в завтрашнем дне, поэтому трудно планировать на будущее. Живем сегодняшним днем»; «Неизвестно, что будет завтра. То ли нам браться за автомат, то ли за мотыгу или перо».
В отличие от остальных опрашиваемых, студенты и представители неправительственных организаций проявили тенденцию к ориентированности на более долгосрочные или более глобальные, выходящие за рамки их узко профессиональной деятельности, цели.
• добиваться признания независимости Абхазии способствовать развитию гражданского общества
• строить правовое демократическое государство
• прорвать информационную блокаду
• проводить более углубленное исследование конфликта
• «поднять женщин с колен»
• повышать правовую культуру граждан
Следует отметить, что при обсуждении нужд и потребностей респондентов часто проявлялось осознание последними того, что преодоление проблем, равно как и достижение жизненных целей может затянуться на долгие годы в связи с неурегулированностью конфликта и непризнанностью Абхазии как самостоятельного государства. Тем не менее, не было ни одного ответа, который признал бы необходимость урегулирования конфликта на условиях, ущемляющих фактическую независимость Абхазии, для более скорого решения насущных проблем.
Вопросы, связанные с неразрешенностью конфликта, обращают нас к народной дипломатии как к одному из уровней в многоплановом процессе урегулирования Опрос показал, что многие респоненты связывают народную дипломатию (НД) с институтом старейшин и традиционными методами урегулирования внутриобщинных конфликтов, рассматривая НД в историческом аспекте. Они мало информированы о том, как и кем используется НД в грузино-абхазсрсом конфликте, однако высоко оценивают ее потенциальную роль Более сдержанная оценка роли НД в грузино-абхазском урегулирова, нии прозвучала в группе НПО и представителей Ткуарчала, которые сами непосредственно занимаются НД либо в рамках общих, исследовательских проектов, либо для решения практических задач сосуществования в приграничной зоне.
В среде представителей НПО задачу НД видят в преодолении стереотипов и большем информировании друг друга о настроениях в обществе для более адекватной оценки ситуации. Интересно, что были высказаны мнения с одной стороны о том, что речь о НД может идти только после подписания соглашения о мире (очевидно. что в данном случае под НД понимается примирение, т.е. возможный результат НД), с другой, что НД как раз должна быть использована для того, чтобы такое соглашение было достигнуто. Противоположность мнений отражает по всей вероятности разную интерпретацию понятия НД, под которой одни понимают цели и, результаты деятельности, а другие — механизмы для достижения определенных целей.
В группе учителей были высказаны более конкретные задачи НД, например, установление отношений для поиска без вести пропавших
Если среди НПО в основном речь шла о внешней НД, т.е. на уровне общин по обе стороны реки Ингур, то в других группах некоторыми участниками высказывалась неуверенность в действенности внешней НД: «Слишком много было боли и мало времени прошло»; «Народная Дипломатия тогда действенна, когда решен основной полигический вопрос». Были высказаны и более категоричные суждения:
«Считаю невозможным примирение, так как не может быть нормальных взаимоотношений после того, что они (грузины) сделали»; «Мы не можем с ними договориться, пока они говорят, что Абхазия — это часть Грузии»; «Пока с нами говорят с позиции силы, диалога не получится». В этих же группах акцент делался на важность народной дипломатии внутри Абхазии, в частности для установления контактов и нормализации отношений с жителями Галского района: «Наш инстинкт самосохранения заставляет нас поддерживать в своем сознании образ врага. Но ведь гальцы — это наше население. Надо победить неприязнь внутри себя».
Обсуждение перспектив урегулирования грузино-абхазского конфликта охватило не слишком широкий диапазон мнений Только три респондента признали возможность сосуществования с Грузией в рамках одного государственного образования При этом они подчеркивали вынужденный, а не предпочтительный характер такого устройства: «Я не вижу ни одной политической силы за пределами Абхазии, ни одного государства, которое было бы заинтересовано в независимости Абхазии». В качестве возможных моделей респонденты назвали конфедеративные взаимоотношения с высокой степенью самостоятельности субъектов конфедерации; союз двух суверенных государств, и. наконец, более расплывчатое предложение найти некое сбалансированное решение, которое «позволит нам сохранить максимум того, что мы имеем сейчас».
Подавляющее же большинство участников фокус-групп под урегулированием понимают признание Абхазии как независимого государства и установление Абхазией добрососедских отношений с сопредельными государствами на основе международных норм. Многие участники подчеркивали недопустимость включения Абхазии в состав Грузии: «Грузины называют нас сепаратистами, но они не задумываются над тем, почему мы хотим быть сепаратистами»; «Мы помним все, что пережили и считаем, что вернуть Абхазию в Грузию — это все равно, что доверить волку мясо»; «Мы хоть и малочисленный народ, но тоже имеем свои права И когда они (грузины) это поймут, все проблемы между нами будут решены»; «Любые общие с Грузией механизмы государственного управления для нас неприемлемы. Это вернет нас к исходной ситуации, когда Грузия разными способами будет пытаться освоить эту территорию».
Многие участники, особенно в среде студентов, подчеркнули, что видят Абхазию правовым демократическим государством, строящим равные партнерские экономические и политические отношения с Грузией и Россией, а также восстанавливающей культурные связи со странами СНГ
У некоторых опрошенных вообще отсутствует видение урегулирования, причем они считают, что в принципе невозможно урегулировать этот конфликт в ближайшей перспективе: «Мира не будет в ближайшие 15-20 лет». Несколько респондентов видят перспективу урегулирования в протекторате России: «Нужно, чтобы граница с Россией была открыта»; «Суверенная Абхазия, но где-то в пространстве России». Впрочем, последнее замечание вызвало в группе и противоположное мнение: «Суверенная Абхазия и ни в чьем пространстве».
Таким образом, опрос респондентов показал, что большая часть опрошенных видит в качестве единственного с точки зрения безопасности приемлемого решения грузино-абхазского конфликта, существование двух независимых государств, строящих равные добрососедские отношения. Именно отсутствие такого регулирования является с точки зрения большинства опрошенных источником проблем как политического, так и экономического, социального, информационного характера. Очевидно, что внимание большинства респондентов обращено в большей степени на внешние факторы, мешающие нормализации жизни во всех сферах. Главным из них, по мнению респондентов, является отсутствие справедливого урегулирования грузино-абхазского конфликта.
Завершая описание результатов изучения мнения респондентов по вопросу урегулирования, а также их видения и оценки современного контекста, хотелось бы напомнить, что данная часть исследования предваряет описание отношения опрошенных непосредственно к проблеме возвращения беженцев в Абхазию. Ясно, что в отсутствие реального политического урегулирования потенциальное возвращение беженцев будет иметь особые политические, демографические, экономические, психологические и т. д. последствия. Тем актуальнее становится изучение отношения принимающего населения к данной категории проблем
Литература
1. Тания Л.И., Аргун А.Ю., Тания А.Г. Проблема возвращения грузинских беженцев в Абхазию: конфликтогенный аспект. Перспективы №1. Сухум, 1995 г.
2. UNHCR prospects for the return of internally displaced Persons and Refugees to Abkhazia. UNHCR, Mayl997 ‘
3. Catherine Dale. The Dynamics and Challenges of Ethnic Cleansing: The Georgia-Abkhazia Case. Refugee Survey Quarterly, vol.16, no.3,1997.
4. GregHansen. Greg Hansen. Displacement and Return. Accord, issue 7. London, 1999
5. Шамба С.М. Переговорный процесс: надежды и разочарования. Абхазия-Грузия. Препятствия на пути к миру. Сухум, 2000