Отобая — селение в Гальском районе, где жизнь этнических грузин не легка, однако, многие семьи не спешат покидать его. Во время августовского конфликта 2008 года, Отобая считался более безопасным местом, чем Зугдиди. Как бы странно это не звучало, в дни войны многие зугдидцы (и не только они) укрывались в Отобая. Сегодня безопасной дороги до этого села не существует, но в Отобая жизнь все равно продолжается. О проблемах села, нынешних отношениях абхазов и грузин «Центр по правам человека» беседует с педагогом первой публичной школы Отобая, Ларисой Хупения.
— В школе у нас отличные дети. Если посодействуем, вырастут хорошими людьми. Будущее моего села я вижу в школе, где растет отличное поколение. Разумеется, им не хватает начитанности. Мы по телевидению познакомились с Нико Гомелаури, как с поэтом, и теперь у меня здесь лежат некоторые из его стихов, должна отнести детям и показать им. Не могу купить книги, к сожалению, средств на это у меня нет. Наша старая библиотека сгорела, а из теперешней библиотеки, знаете, как быстро дети разбирают книги? Поэтому всех просим, чтобы заполнили нам библиотеку. Хорошее растет поколение, и эти дети заслуживают того, чтобы читать хорошие книги.
-Как нам сказали, библиотека вашей школы в последнее время пополнилась книгами, как школа это смогла?
-У нас примерно тысяча книг, но большинство из них в очень плохом состоянии, отсырели, и покрылись мхом. Эти книги сохранили в сельскохозяйственном институте Абхазии, и затем наш директор привез сюда на маршрутном такси. Это была огромная радость для нас, и сумму перевозки мы сами заплатили, только бы у наших детей были эти книги. После этого и мероприятия нашей школы стали более разнообразными.
-Какие темы являются более актуальными среди детей, что они обсуждают?
-Иногда мы говорим на темы, которые вообще не касаются нашего урока, однако, с точки зрения воспитания, мне такие уроки представляются более ценными, чем те, которые нужно проводить по программе. Часто говорим о насущных проблемах. Разговор на эти темы развивает их мышление и речь. В классе у меня есть и такие дети, которые интересуются философией. Мы провели открытый урок на тему, как был Руставели знаком с Платоном и Сократом, с их мировоззрением. Так наши дети знакомятся с тем, какие у нас культурные корни, откуда идет наша культура. Ведь то, что в XII веке Руставели превосходно был знаком с античной философией, должны знать наши дети?! Я горжусь, что являюсь преемником этой культуры, но не говорю это вслух. И детей не призываю к этому, но должны же они все равно об этом знать?
— Как влияет на детей периодическое напряжение ситуации в Гальском районе?
-Конечно же, детям и с этим приходится справляться. Сопротивляемся этой напряженной среде, как можем, и уже закаленными стали. Теперь дети не плачут, когда что-то происходит. Когда маленькими были, больше боялись. Теперь они повзрослели, и должны понимать, что мы находимся на своей родине, и нечего бояться. 9 мая я тоже перепугалась, думала, война началась. Два раза прогремели звуки взрывов. Я здешняя, и смело и гордо иду по своей улице. Все остальные, кто сюда приходит, всего лишь гости. Если кто поздоровается, и я здороваюсь.
-Бывали ли случаи, когда из-за напряженной ситуации срывался учебный процесс?
— Такого давно не было. Всего лишь один случай был давно, пьяные солдаты вошли в школу. Были с автоматами, и дети испугались. Тогда включились взрослые, и они без проблем покинули школу. Целенаправленно учебный процесс никто не срывал. Сейчас часто сюда ездят большие грузовые машины и возят стройматериал, для строительства военной базы в Пичори. Мы чувствуем себя все более назащищенными, и слабыми, и это чувствуют наши ученики. Ребенок должен знать, что беспокоит старших. Если спросите моих учеников, когда они будут счастливыми, они скажут: когда тут не будет русского флага. И кто бы сказал, что у нас нет достойного поколения?
-Как вы полагаете, придется этому поколению воевать за единство?
-Ничего не исключено, но если дипломатия, разум, и разумная политика могут что-нибудь, эту войну нужно избежать. Не всегда же надеяться на других? Я не так воспитываю своих учеников…
— Не думаете ли вы, что исходя из сложившихся обстоятельств, Министерство образования Грузии должно разработать специфический подход, или программу для грузинских школ Гальского района?
-Что-то придумать, наверное, можно. В это должны подключиться и международные организации. Провести ту политику, какую хотят власти, будет возможней по их посредничеству. Одни мы не сможем справиться со всем. Мы учим детей тому, что считаем нужным, и так проводим свою политику. Я ни у кого не спрашиваю, о чем говорю с моими учениками на уроке. И ученики подтвердят, что в этом плане тут меня никто не ограничивает. Мы говорим о национальном сознании, о патриотизме, о наших солдатах. Все ученики, девочки это или мальчики, являются защитниками родины, мы их так воспитываем.
-Приезжают к вам из Сухуми представители де-факто Министерства образования, и проводят контроль, или надзор?
-Конечно же, приезжают, наведываются, однако по-людски, с человеческим подходом, по- дружески, по- родственному. Приходят с тем настроем, как раньше было, и если они держат в уме что-то другое, это меньше чувствуется.
-Т.е. с их стороны не чувствуется агрессивного отношения от того, что эта грузинская школа?
-Ни коим образом. У нас есть общие родственники, и мы вспоминаем общее прошлое. Заместитель заведующего отделом — женщина, я говорила с ней о моем дяде, племяннике, и когда сказала о смерти моей тети, она заплакала. Представьте, над моей трагедией плачет абхазская женщина, и как у меня могут быть к ней плохие отношения?! Моя тетя была педагогом, прекрасным человеком, и они были знакомы. А про ее смерть она не знала. Она плакала по моей тете, и теперь я не могу не любить и уважать ее. Тетя ведь для нас вторая мать.
-Как мирятся в Сухуми с тем фактом, что тут несколько грузинских школ, и как они видят развитие этих школ в будущем? Или есть попытки, перевести обучение на русский язык?
-Касательно сел верхних зон Гальского района: Дихазурга, Саберио и т.д., там на самом деле беда, народ очень притесняют. Мы относимся к селам нижней зоны. Боюсь, чтобы и у нас так же не произошло. Когда иду на урок, и встречаю все, как было, благодарю Бога, и говорю детям, что счастье, что никто не мешает нам разговаривать по-грузински.
-Есть ли необходимость того, чтобы в селах, которые вы назвали, школа перешла польностью на русское обучение?
-Такой необходимости на самом деле нет.
-Если Абхазия независимое государство, то почему должны школы переходить на русский метод обучения, а не на абхазский?
— О чем же речь?! Ведь ясно же, чья тут политика проводится?! Тем абхазам, которые воевали за независимость, трудно признавать, что в действительности все потеряно, и «победа» вовсе не оказалась победой. Абхазский народ, нижние слои признали все это. Нижнему слою не трудно это признать, так как ему нечего терять. А высшему слою, влиятельным абхазам, у которых есть что терять, трудно смотреть на новую реальность. Наверное, думают, что изменение позиции подействует на их благосостояние. Ведь и мы теряем что-то, и затрудняемся это признать.
-Какими ресурсами финансируется ваша школа?
— Это скорее можно назвать гуманитарной помощью, чем финансированием. Это делают междунаодные организации, конкретно какие — не знаем.
-Т.е. в школе дети не платят за учебу?
— Нет, не платят. До 2004 года наша зарплата составляла 60 лари, и тогдашний министр образования сказал нам, что зарплату и меньше этого получают, чего еще хотите. В школе в основном работают педагоги женского пола, поэтому и тогда, и сейчас, практически мы являемся кормильцами семьи.
-Что изменилось с 2004 года?
-Нам прибавили зарплату, только мы не знаем, откуда эта помощь. Думаю, что это делает Министерство образования Грузии. Чтобы получить зарплату, мы переходим в Зугдиди, по пояс в грязи и воде едем на тачке. Хорошо, если тачка не перевернется, а если опрокинется, ни зарплаты, ни вообще ничего не хочется. Потом из банкомата «Банка Грузии» берем зарплату. Все педагоги, невзирая на то, кто сколько часов проводит в школе, получают одну и ту же сумму- двести лари в месяц. А де-факто Министерство образования дает зарплату в российских рублях, но из 16 часов 3 часа не возмещает. Когда мне сказали об этом, и объяснили, что я не обязана проводить эти лишние три часа, я сказала, что эти три часа есть тот подарок, который я могу сделать своей родине.
-Какова разница между выданной де-факто Минобразованием Абхазии зарплатой, и полученной в «Банке Грузии» помощью?
-Зарплата де-факто Министерства образования составляет половину суммы, которую мы берем в «Банке Грузии». Со своей стороны, получать помощь из «Банка Грузии» мы можем только раз в три месяца. Можно, вообще не брать в течение года и накопить, однако моей семье эта сумма нужна, как воздух, и у нас нет возможности копить их.
-В де-факто министерстве образования Абхазии знают, что вы получаете помощь и в «Банке Грузии»?
-Разумеется, знают. Эту помощь получает в «Банке Грузии» и наш педагог абхазского языка, как и многие другие абхазы. Им очень нравится, что это так, и никто не выражает протест. Наш педагог абхазского языка ежемесячно в виде премии от де-факто Министерства образования получает 5000 рублей. Она студентка, учится в Сухуми, и параллельно преподает у нас. Не думайте, что она у нас, как белая ворона. Она и в Тбилиси бывает, и ей очень нравится Тбилиси. Вернулась оттуда в восторге. Побывала в Кутаиси и Мартвили. И второй раз побывала в Мартвили с экскурсией. Если возвращаться к политике, то это грязная тема, и делить нам, конечно же, есть что, поскольку родина моя, а ей кажется, что она ее, и никак мы ее поделить между собой не можем. Ни она не уступает, ни мы. Сейчас, когда этим летом запланируем экскурсию, обязательно возьмем ее с собой.
-Можете несколькими словами охарактеризовать вашу абхазскую коллегу?
-Она очень хорошая девушка, умная, вдумчивая. Мне кажется, что она немного скована. Пока еще привыкает к нам, не до конца она открыта со всеми. Больше дружит с коллегами- сверстницами, вместе с ними ходит на дни рождения, в гости и т.д.
-Т.е., на каком то уровне все же стала членом вашего коллектива?
-На неполитическом уровне все идет превосходно. А говорить с ней на политическую тему, мы избегаем. Знаем, что этот вопрос не будет выигрышным ни для одной стороны, и не хотим, чтобы в отношениях появилась трещина. И она, со своей стороны, никогда не проявляла инициативу, говорить с нами о политике. О какой-нибудь агитации вообще нет речи. Если бы было не так, конфликт между нами был бы неизбежен. В ее присутствии обсуждаем общие политические темы и проблемы, но не с ней лично. Она слышит наш разговор, но никак не проявляет свое отношение. Как педагог, она пока в процессе становления, иногда побранит детей, уши надерет, много двоек пишет. Родителям не нравится это, приходят в школу с жалобами. Разумеется, это не нравится и ей. А между тем, дети шалят, и когда сердится, она вынуждена так поступать.
-Какой бывает резонанс в Отобая от переданной по грузинскому телевидению неверной информации о грузинских селах Гальского района?
-Не нравится нам, когда по телевидению передают неправду. Чисто по человечески, иногда нам стыдно перед абхазами, так как часто их обвиняют в том, чего они не делали. Было бы лучше, чтобы по телевидению не передавали вымышленные истории. Если есть желание, чтобы между абхазами и грузинами установились нормальные человеческие отношения, то эти отношения ложь только портит. Если кому-то кажется, что политика лжи оправдает себя, это не так. Я все же думаю, что Россия не сможет выиграть информационную войну. Разве в мире не видят, и не знают, что это государство делает?! Если мы делаем то, что делаем, наподобие России, и мы не сможем победить в информационной войне.
-«Центр по правам человека начал компанию «Прощение». Грузины просят прощения абхазов, за то, что не смогли остановить кровопролитную войну. К этой кампании присоединяются те, кто считают, что для восстановления отношений, сначала нужно извиниться перед абхазским народом… Вы бы просили прощения?
-Если это не засчитается мне в надменность, скажу, что я с самого начала была против этой войны. Исходя из сказанного господином Звиадом Гамсахурдия, мы с самого начала призывали всех, не поддаваться на эту провокацию. Вместе со мной тогда тысячи сухумцев стояли, и мы считали, что это русская западня, в которую мы попадем, и не сможем спастись от нее. Тем, кто в свое время были сторонниками войны, и как сказал Китовани, намеревались за два дня » пройтись по Абхазии», кроме извинений, еще многое другое следует сделать!.
-Вы присоединитесь к этой кампании?
-Почему бы нет? Я же ходила на митинги против войны, но все же не смогла ведь остановить ее? Попрошу прощения пусть даже потому, что это нужно моей родине, и ледяные сердца должны растаять! Принесу извинения ради того, чтобы не пролилась кровь нынешнего поколения. Вот ради этого извинюсь, и переступлю через гордыню, которая подсказывает мне, что вместе с нами должны извиниться и другие…
-Кому, на ваш взгляд, еще следует извиниться?
— Если я приношу извинение за то, что не была на войне, но все же не смогла остановить кровопролитие и братоубийство, ведь и на другой стороне есть абхазы, которые были в моем положении?! И они, ведь, тоже должны сделать встречные шаги? Не знаю, что эта кампания принесет, но этим доказывается, что мы на самом деле хотим мира, и действительно переступили свою гордыню. Если этого не видят люди, ведь видит Бог? И если кто-то не верует, это его личная проблема.
-Как вы думаете, готовы абхазы принять извинения грузин?
-По крайней мере, ведь хоть ради приличия задумаются и спросят самого себя: «что мне с грузином делить, если он просит прощения, и не виноват передо мной?»
-И, наконец, хотели бы добавить что-нибудь?
-Я очень рада, что такое делается. Все это принесло время. Прошло достаточно времени для того, чтобы задуматься. Надо, чтоб ослаб тот радикализм, который был тогда, и принес много плохого, и мало хорошего. Если ходить в церковь не по моде, ведь слышим там слова Господние: «Не суди», «прости», «полюби врага своего»… Любой из нас должен задуматься над тем, что с нами сделала безбожность и безверие. Что нам, грузинам и абхазам делить?! Мы не должны забывать наших древних корней, и не только словами, но и делом должны доказать, что действительно хотим мира. Надо вспомнить наше общее прошлое, и этим питать наше будущее.