Члены парламента непризнанной Абхазии собрались на экстренное заседание в воскресенье, чтобы обсудить дело о покушении на депутата Алмаса Джапуа. На данном этапе известно, что вечером 16 апреля в центре Сухуми, подрыв служебного автомобиля произвели дистанционно. В машине Джапуа абхазские правоохранители нашли взрывное устройство с дополнительными поражающими элементами. По их данным, количество взрывчатого вещества составило 100-150 гр. в тротиловом эквиваленте.
Де-факто власти возбудили уголовное дело по статье «терроризм». По предварительной версии, причиной покушения стала профессиональная деятельность Джапуа.
Джапуа известен своей позицией по, пожалуй, самому болезненному на сегодняшний день в Абхазии вопросу – «закону о продаже недвижимости». 15-го апреля в Народном Собрании де-факто республики рассматривали две версии документа. Один разрешает продажу жилья иностранцам, другой требует ввести мораторий на такого рода инициативы. Джапуа является инициатором последнего. Он предлагает вернуться к вопросу продажи жилья иностранцам после того, как будет принят ряд регламентирующих такие сделки поправок в жилищное и земельное законодательство непризнанной Абхазии. Его оппонентами в Народном Собрании являются Сергей Шамба и Георгий Агрба. Они предлагают разрешить продажу любого вида жилья нерезидентам, так как, по их данным, теневой оборот такой недвижимости все равно происходит.
Онлайн-издание СОВА побеседовало с главным редактором интернет издания «Сухум-Москва» Антоном Кривенюком и спросила о возможной связи между терактом и «законом о недвижимости».
— Законопроект о недвижимости, проект сугубо политический. За ним нет никаких объемных финансовых интересов, пока, на этом этапе. За такое не подрывают. К тому же, если допустим его организаторы имеют то или иное отношение к политическим силам, лоббирующим этот законопроект, то они (организаторы) конченные идиоты. Потому что трудно было бы придумать лучший способ для того, чтобы провалить этот законопроект.
— В таком случае, какая версия вам кажется реалистичной? Кому это было на руку?
— Мое понимание такое: любая публичная активность такого плана, какая есть у Джапуа, может создать проблемы. Не в связи с конкретными делами, а в целом. За последнее время он был инициатором вотума недоверия правительству, активно участвовал во многих политических скандалах. Он в этом смысле «внесистемный» политик, который работает нередко вне «правил игры». Это неизбежно влечет проблемы. Такие же истории были у Изиды Чания (главный редактор абхазской «Нужной газеты» — прим. СОВЫ). Отчасти это и моя история. Но самое плохое, если эта акция — целенаправленная попытка подорвать ситуацию в стране.
— То есть можно полагать, что он не угодил кому-то из власти?
— Не только из власти, есть «теневые» сферы. В Абхазии же все очень тесно взаимосвязано, трудно четко разделить где власть перетекает в оппозицию и наоборот. Где теневики связаны с властью, а где они связаны с оппозицией. Но это акция устрашения.
— На что рассчитывали авторы этой «акции устрашения»?
— Я вот не понимаю, на что они могли рассчитывать. Смысла в этом никакого. Мне кажется, это такой эмоциональный всплеск криминализованных группировок, которые могут быть близки к тем или иным важным персонам. Причем всплеск не санкционированный этими персонами, а потому, с политической точки зрения, ход крайне невыгодный никому.
— Это не первый громкий теракт в Абхазии, мы помним как несколько раз покушались на Александра Анкваба (бывший де-факто лидер Абхазии — прим. СОВЫ). Стали ли подобные акции привычной формой для борьбы с противниками?
— Нет, не сказал бы, что это норма. Но нехорошая тенденция и большая проблема. Связана она с разгерметизацией, можно сказать, политического поля. Существенное сокращение финансовых возможностей и затяжной кризис до предела накалили политическую обстановку. Идет по сути борьба всех со всеми, нет четких авторитетов, высшей лиги, скажем, абхазской политики, которая силой могла бы подавить негативные тенденции. А сама ситуация очень плохая. Это открытый ящик Пандоры, теперь каждый может считать вправе «самообороняться».
— Исходя их ваших слов, можно ожидать эскалации напряжённости между разными группами в Абхазии?
— Напряженность уже есть, и она кардинальная. Причем, если раньше кризис происходил четко по линии власть — оппозиция и связанные с ними игроки, то теперь в него, как видим на примере Айнара, влились новые, довольно жесткие и агрессивные игроки, активно ищущие своего места в политике и во влиянии, и при этом абсолютно не имеющие ресурсов. То есть нагнетание обстановки будет происходить еще и по той причине, что крайней скудный ныне «пирог» невозможно поделить между всеми страждущими.
— Возвращаясь к закону о недвижимости, как эта недвижимость разделила абхазское общество?
— За продажу те, у кого есть ресурс, против — те, у кого его нет. Это если очень коротко. Вопрос стал топливом для предельного обострения политической обстановки, для многих сил — способом подняться в рейтинге влияния. Но проблема есть. Сейчас даже если эта свернется, она возникнет с других сторон. Криминальные схемы и теневые рынки, где в принципе много всего нехорошего, внешний мир не будет смотреть на это спустя рукава.
— В чем разность ценностей между теми, кто за и кто против?
— Если совсем грубо, то поддерживает закон — человек состоявшийся в бизнесе, в политике, имеющий тесные связи в России и других странах. Стремящийся конвертировать свободные ресурсы в развитие. Но есть и другой портрет. Человек обычный, имеющий избыток опять таки ресурса. Противники — это люди молодые, амбициозные, разочаровавшиеся категорически в более взрослых поколениях. Они бедны, у них подчас нет и своей собственной недвижимости, не то, что излишков. Они экстраполируют проблемы страны на внешние источники — ищут внешнюю угрозу как оправдание причин предельного упадка в Абхазии. Но они люди яркие, харизматичные. Тут еще один момент. Никто не проговаривал этого, но это очевидно. Старшее и среднее поколения, все таки воспринимают развитие как такую массовую урбанизацию, новые дома, приход больших инвестиций и т.д. А новое поколение все-таки мыслит как бы в постмодернизме. Абхазия, и может быть это единственный плюс послевоенного времени, сохранила себя, не став Адлером. И это преимущество. Но, проблема в том, что у тех, кто за экологичность, нет никаких проектов развития, они по сути выступают за консервацию разрухи. И поэтому глобально не смогут получить массовую поддержку населения, дико нуждающегося в рабочих местах и т.д. Поэтому они и выглядят как такие, достаточно «националистические» силы, потому что апеллируют к этническому самосознанию. Но проблема в том, что даже в этнически абхазской среде миллион разных мнений. Люди нуждаются в развитии, они не будут склонны говорить о ценностях, если им нечего есть.