Интервью с аналитиком Леваном Герадзе, ранее активным участником грузино-абхазских переговоров.
— В ходе предвыборных кампаний избирательных субъектов почти не звучит тема урегулирования конфликтов. В этом контексте исключение представляет т.н. лагерь пророссийских объединений. Как Вы полагаете, чем это объясняется, тема восстановления территориальной целостности уже не является актуальной?
Согласно всем социологическим опросам, на первом месте среди актуальных вопросов для населения стоит социальная тематика: безработица, экономический кризис, падение лари и т.д. Политические партии предусмотрели, что будет наиболее важным, что беспокоит общество, и подогнали под это свои программы, лозунги и т.д.
— То есть, они учли, что голодному обществу не до высоких идей…
Да, первым делом общество нуждается с социальной точки зрения. Когда в семье нет еды, дети не ухожены из-за того, что у семьи нет дохода, человек, естественно, больше концентрируется на этих проблемах, чем на высоких идеалах.
— Несмотря на это, т.н. пророссийские силы строят собственные избирательные кампании и на территориальных вопросах…
Да, но не только на них. Они говорят, что они эффективно справятся с проблемой территориальной целостности, и этим путем урегулируют и ряд других проблем, в том числе социальные.
— Между тем, время идет, меняются поколения… В отличие от вашего поколения, у которого были личные отношения с проживающими на оккупированных территориях, для нового поколения этот край и тамошние люди незнакомы. Как Вы полагаете, возможно ли, что если так будет продолжаться, произойдет так, как говорит российская власть, привыкнем к «новой реальности» и тема восстановления территориальной целостности вообще исчезнет из списка актуальных проблем?
-Думаю, эти вопросы останутся актуальными. В личном разговоре я всегда говорю моим абхазским друзьям, что эта проблема, возможно, на каком-то этапе затухнет, но для определенной части общества, особенно для маргиналов, будет весьма значимой: достаточно многочисленная часть населения, к сожалению, увяжет с этим конфликтом всю абхазскую сторону, а не сепаратистов, российские нео-империалистические силы, и т.д., и это создаст серьезную проблему. Дело в том, что для нового поколения, у которого нет позитивного опыта отношений с абхазами, могут стать более желательными радикальные шаги, если посчитают это необходимостью. Управление общества, свободного от всяких сантиментов, с данной точки зрения будет легче.
-Правительство «Грузинской мечты» объявило мирную политику для урегулирования конфликтов, однако, несмотря на августовские события 2008 года и их тягчайшие результаты, многие в Грузии и сегодня считают, что территориальную целостность можно восстановить только силой. Вероятно, согласитесь, что политике власти в любом направлении необходима поддержка общества, а для этого необходимо совпадение видения правящей силы и большинства общества. Как полагаете, достаточно ли мобилизовано общественное мнение с точки зрения мирной политики?
Миротворческой политике в меньшей степени необходима мобилизация общественного мнения. Я имею в виду рядовых граждан. В большей мере должна быть мобилизована активная часть общества, неправительственный сектор, люди, которые формируют общественное мнение, и первым делом власть. Такова политическая воля, и думаю, что политическая воля, чтобы процесс развивался в как можно мирной обстановке, является правильной. Без этого успех в нынешних условиях недостижим. Повторяю, что для этого в меньшей степени необходима включенность всего общества, для этого необходимы неправительственный сектор, активисты, влияющие на общественное мнение, бизнес, который имеет весьма большое значение. Большие возможности имеются у Церкви. Большие возможности есть у людей, которые не находятся в неправительственном секторе и государственных структурах, но на основании личных отношений могут обусловить осуществление хороших инициатив и т.д.
— Да, но пошли ли мы дальше заявлений?
Думаю, да. Очень многое делается, особенно в неправительственной сфере. Понимаю, что этого недостаточно, но в этом процессе включены многие каналы дипломатии. Сначала на основании всего этого необходима трансформация, восстановление доверия, и это, к сожалению, быстро не происходит. Кроме того, что грузинская сторона должна работать с абхазской стороной, разобщенные общества должны стараться восстановить отношения друг с другом, для этого необходимы очень серьезные международные предпосылки, и обусловить эти предпосылки грузинская сторона не может, увы, это не от нас зависит. Тем не менее, грузинская дипломатия (я подразумеваю правительственную дипломатию) должна сделать все, чтобы в международных организациях, правовых структурах, и столицах стран-партнеров создать позитивное настроение, то есть сбалансировать в нашем регионе негативную роль, созданную нашим же соседом.
Если посмотреть на статистику пересечения линии оккупации и задержаний, ситуация серьезно меняется. Когда людей задерживают на нашей стороне, это болезненно и важно, поскольку права человека грубо нарушаются, но это единичные случаи по сравнению с тем, что происходит на осетинской стороне. Т.н. пограничники задерживают меньше наших людей, чем осетин, которые пытаются перейти на контролируемую центральной властью территорию, чтобы урегулировать чисто человеческие, бытовые, и другие проблемы. Граждане т.н. «независимого государства» Южной Осетии более активно стараются перейти сюда, чем наши. Наши, как правило, случайно переходят границу. Это указывает на нечто серьезное.
Это весьма сложный процесс, которому необходим комплексный подход. Прямолинейным решением этот вопрос не урегулировать. Это зависит от многого: как от наших отношений с тем обществом, которое сегодня находится на оккупированной территории, так и от наших отношений с Россией, Западом, отдельно с Европой, Америкой. Важными являются также процесс нашей евроатлантической интеграции, либерализации виз, наше социально-экономическое положение, от этого тоже многое зависит. Отдельно отношения Запада и России, Сирия, Турция… Все это имеет значение, и более или менее влияет на нашу ситуацию. Проблемы Украины заняли первое место, поскольку, как известно, это практически, середина Европы.
Таким образом, все это является серьезной проблемой, и, следовательно, процессы могут развиваться с меньшей активностью, но в конечном итоге неоправданно терять надежду. Не стоит говорить, что через 2-3 или 5 лет что-то обязательно произойдет, это такой процесс, который накапливается, накапливается, и может «взорваться» в тот момент, когда вообще не ждем. Может произойти, как распад Советского Союза, которого никто не ожидал, и незадолго до этого Соединенные Штаты Америки и страны Европы строили большие планы о сотрудничестве с СССР. Здесь тоже международное сообщество может принять такое быстрое решение, могут сложиться такие условия, что найдем общий язык с абхазской стороной.
Трудно сказать, что будет и когда. Я знаю только то, что Грузия никогда не откажется от своей территориальной целостности. Сейчас ни XVIII, и ни середина XX века, чтобы кому-то удалось такое. Процессы, в отличие от тех веков, гораздо быстрее развиваются, поскольку мы живем в эпоху коммуникаций. Сейчас мы говорим по мобильному телефону, двадцать лет назад это была роскошью. Сегодня есть уйма средств коммуникации. Скажем, если раньше в течение ряда лет я не мог связаться с абхазами, поскольку не было интернета и источников коммуникации, сегодня могу неограниченно контактировать с ними, и это гораздо более ускоряет процессы.
Вообще жизнь стала более быстрой, гораздо быстрее меняется социально-экономическая, политическая обстановка. Обмен информацией происходит гораздо раньше и легче, следовательно, многое быстро произойдет, но никто вам точно не скажет когда, поэтому я не теряю надежду, я убежден, что что-то изменится к лучшему, поскольку это исторический процесс, который никто не может сдержать. То, что неестественно, разрушается, и уступает место тому, что естественно. Чтобы сохранить неестественное, необходимы большие ресурсы, и эти ресурсы понемногу иссякают для всех, особенно для нашего недоброжелателя, нашего противника. Я убежден, что если не скоро, то в обозримой для нас перспективе многое изменится.
-Тем временем в самих оккупированных регионах развиваются интересные процессы, в особенности в направлении Абхазии. Помимо социальной нужды и грубых нарушений прав человека, созрело некоторое недовольство в адрес России, и в самой России многие недовольны Абхазией и т.н. Южной Осетией… Как Вы полагаете, возможно ли, чтобы на этом фоне во внешний курс Абхазии вошли определенные коррективы?
Абхазия ни в том положении, и у нее нет ресурса, чтобы произвести радикальное изменение в т.н. внешней политике. У них оформлены такие договора с Россией, в том числе в сфере координации политики с точки зрения международных отношений, что это не дает ей такой свободы.
— Несколько дней назад стало известно об уходе с должности де-факто министра иностранных дел Абхазии Вячеслава Чирикба. В распространенном им сегодня пояснительном письме пространно приводятся факты, указывающие на его противостояние с де-факто президентом Хаджинба и новым «премьером» Барцыц. Что, по вашему мнению, происходит?
— Как известно, в марте 2017 года там запланированы выборы, и это обычный политический процесс, политические группировки мобилизуются, и, исходя из этого, происходят правительственные перемены. Недавно в Абхазии изменился премьер-министр, назначили молодого человека. Он должен формировать новое правительство. В действительности там ничего особенного не происходит.
— И в Сухуми, и в Тбилиси обратили внимание на фразу «надеюсь, Абхазия не изменит внешний курс»…
— Думаю, этим он в некотором смысле поднял себе цену. Повторяю, Абхазия ни в том положении, чтобы внести радикальное изменение в т.н. внешнюю политику. Следовательно, ее т.н. внешней политике изменения «не угрожают».