Как известно, с декабря 1993 года по настоящее время под эгидой международного сообщества ведутся переговоры по урегулированию грузино-абхазских отношений. Прорывом в этих контактах стало «Заявление о мерах по политическому урегулированию грузино-абхазского конфликта», подписанное 4 апреля 1994 г в Москве, в присутствии Генерального секретаря ООН Бутроса Гали. Стороны заложили в нем основы конфедеративно-федеративных отношений Однако уже летом-осенью 1994 г. при молчаливом согласии ООН. России и ОБСЕ грузинская сторона стала отходить от положений документа и даже отвергать его. В этот же период (август-сентябрь 1994 г.) имело место обострение российско-абхазских отношений. вызванное попытками военно-силового воздействия на Абхазию с целью массового (а не поэтапного) возвращения грузинских беженцев под охраной российских миротворцев, что противоречило мандату Миротворческих Сил в зоне конфликта. С осени 1994 г., а также на начальном этапе войны в Чечне, Россия и Грузия на уровне военных ведомств всячески демонстрировали совпадение своих стратегических интересов. Подоплека такого сближения была проста: Грузия поддержит военную акцию в Чечне, а Россия поможет Грузии вернуть Абхазию. В самый разгар бомбардировок Грозного Э.Шеварднадзе заявил, что готов предоставить Абхазии такой статус, который Россия предоставит Чечне. В рамках осуществления совместного российско-грузинского плана по подавлению Чечни и Абхазии, в декабре 1994 г. Россия заблокировала границу с Абхазией. В 1996 г. война в Чечне завершилась для России полной неудачей, а Грузия еще явно отмежевалась от северного соседа, обратив свои взоры на страны НАТО. Таким образом, надуманному «стратегическому партнерству» пришел конец. Москва почувствовала себя не только ослабленной, но и обманутой.
Стремительно теряя позиции в восточной части Кавказа, не говоря уже о Южном Кавказе, Россия начинает выстраивать более продуманную политику в отношении Абхазии и всего Северо-Западного Кавказа, населенного родственными абхазо-адыгскими народами. Абхазия, с которой Россия ранее считалась скорее из тактических соображений, стала представлять для последней все больший стратегический интерес по мере ослабления позиций Москвы на Кавказе в целом и, особенно, в Закавказье. Абхазия, в свою очередь, должна была сыграть роль связующего звена между российским Северным Кавказом и Южным Кавказом.
Накануне новой чеченской кампании по-новому выстраивалась и кремлевская политика «разделяй и властвуй», что наиболее отчетливо продемонстрировали события в Дагестане, ставшие прелюдией операции в Чечне.
В 1996-1999 гг. переговорный процесс между Грузией и Абхазией носил по сути дела выжидательно-формальный характер, так как за спинами переговорщиков стояли западные и российские дирижеры. В мае 1998 г Грузия все же решила прибегнуть к военно-силовой акции в Гальском районе, но буквально в считанные дни грузинские подразделения были разбиты абхазами. Ставка на военный реванш провалилась, а Грузия потерпела сильнейшее политическое и морально-психологическое поражение.
На Западе вновь зазвучал вопрос: состоится ли Грузинское государство? Известный бельгийский исследователь Бруно Коппитерс в недавней своей работе «Политика Запада в области безопасности и грузино-абхазский конфликт» особо отметил: «После вооруженного конфликта в Гал(ь)ском районе в мае 1998г., вызвавшего бегство из него большого числа гражданских лиц, переговоры с Абхазией были вновь сорваны, что вызвало рост общественного недовольства тем, как правительство улаживает конфликт с Абхазией; после новых обострении напряженности в отношениях с руководством автономной республики Аджария (населенной грузинами-мусульманами) и с армянским меньшинством, проживающем в Джавахетии, политические наблюдатели вновь стали обсуждать так называемый вопрос о несостоятельных и несостоявшихся государствах, интенсивно рассматривавшийся в политической литературе 1993-1994гг. — о том, что в конце концов Грузии, возможно, так и не удастся построить собственную государственность».’ Подобное мнение разделяет и американский аналитик Ариель Коэн.2
После бурных майских событий 1998г грузино-абхазские переговоры продолжились.
В отличие от первой чеченской кампании, Россия ужесточила осенью 1999 г свои позиции в отношении Грузии, в то время как в отношениях с Абхазией происходило значительное потепление, особенно с приходом в правительство С.Степашина, а затем и В.Путина. Накануне второй чеченской кампании Москва по сути отменяет блокаду Абхазии, поддерживает выборы президента Абхазии и, по всей видимости, принятый 12 октября 1999 г. Акт о государственной независимости Абхазии. В ноябре В. Путин ставит вопрос о введении визового режима между Россией и Грузией, за исключением тех территорий. которые дружественно относятся к России… Можно предположить, что все эти шаги были продиктованы, прежде всего, антироссийской позицией Тбилиси и неуступчивостью Э.Шеварднадзе в вопросе охраны грузино-чеченской границы российскими военными.
Урегулирование грузино-абхазского конфликта будет во многом зависеть от расстановки военно-политических сил на Кавказе, который переживает новый этап передела и небывалой смуты. Как будут распределены здесь сферы влияния держав и в первую очередь России и США? По какому маршруту потечет каспийская нефть? Как завершится новая чеченская кампания? Какую политику будет проводить на Кавказе НАТО? От ответов на эти вопросы во многом зависит и будущее грузино-абхазских отношений. Похоже, что Москва источником своих бед на Северном Кавказе стала считать Грузию (особенно после саммита в Стамбуле). Последняя, по мнению влиятельных российских кругов, может быть постоянным источником бед и нестабильности России на южном фланге, если стратегический ключ от Грузии и режим в Тбилиси окажется не в руках Москвы.
По мере того, как ужесточались действия России против Чечни. а руководство Грузии оказывалось во все более двусмысленном положении, заметно стало меняться и отношение части грузинской интеллигенции к проблеме Абхазии. Особенно выпукло такая позиция проявляется на страницах газеты «Кавказский акцент», которая стала регулярно выходить в Тбилиси с декабря 1999 г. Так, например, в этой газете Д.Бердзенишвили, П.3акарейшвили и другие представители «новой волны» грузинской интеллигенции по-новому подходят к проблеме Абхазии в целом, предлагая Грузии признать государственную независимость Абхазии. Другие авторы согласны строить с Абхазией конфедеративные отношения и т.д. Все эти подходы — серьезная заявка на урегулирование грузино-абхазских отношений политическими средствами. «Бархатная» позиция грузинской интеллигенции в «Кавказском акценте» явно контрастирует со статьей Валерия Тишкова «Как примирить Россию с Чечней»3. Один из лучших в России специалистов по Северному Кавказу предлагает свой проект урегулирования не только в Чечне, но и в Нагорном Карабахе, Абхазии и Приднестровье. В свою очередь американский исследователь Артур Мартиросян справедливо отметил, что названные в статье В. Тишкова конфликты невозможно решить по одному рецепту, т.к. наряду с некоторым топологическим сходством, существует значительное различие в предпосылках, истории и текущем развитии конфликтов. Далее А.Мартиросян ставит под сомнение примеры Каталонии в Испании и Северной Ирландии в Великобритании и считает, что статус этих единиц неприменим для Чечни, Абхазии, Карабаха и Приднестровья. Он предлагает совершенно иной подход, основанный на более свежих примерах, отмечая, что, «к сожалению, Азербайджан не Испания, Грузия не Великобритания и Молдова не Бельгия, когда речь заходит об уровне демократии и защиты прав человека». Артур Мартиросян усматривает в конфликтах на постсоветском пространстве больше общего с недавним развитием событий в Восточном Тиморе (Индонезия) и Косово (Югославия), в которых не исключается законная, международно-признанная сецессия. Необходимо также учитывать, что современная теория суверенитета отстает от быстро развивающихся событий в мире после окончания холодной войны, а примеры Европейского Союза неприменимы к ситуациям, когда советские республики вышли из состава бывшего СССР. Что касается положения о гарантиях безопасности и обеспечения высокого уровня автономиям стран СНГ, то и они, по словам Мартиросяна, выглядит не вполне убедительно. И не потому, что СНГ пока еще не утвердился как жизнеспособный союз, а потому, что механизмы международных гарантий были признаны ошибочными во многих случаях (Ливан и Кипр), и они едва смогут утешить регионы, которые распались. Существует также высокая степень неопределенности в отношении будущего некоторых постсоветских государств4 .
Вообще необходимо отметить, что в последнее время ряд западных экспертов ставят под сомнение принцип территориальной целостности и нерушимости границ государств, отдавая предпочтение требованию о национальном самоопределении. Так, бывший вице-президент Национального Совета по разведке при ЦРУ США Грахам Фуллер в статье «Еще о Косово» пишет: «Мы настаиваем на решительном пересмотре политики по отношению к меньшинствам, границам и национальным суверенитетам» При этом автор задается вопросом о жизнеспособности Югославии, Индонезии, Афганистана и даже Турции, не говоря уже о государствах Африки, «народы которой безнадежно разделены произвольными границами»5. Сецессию, на примере Косово, поддерживают и другие авторы6. Подробную статью о самоопределении в условиях взаимозависимого мира опубликовал в «Форин полней» (весенний номер 2000г.) заместитель Госсекретаря США Строуб Тэлботт, отметивший, что «в каждом конкретном случае политики должны учитывать уникальные исторические и политические обстоятельства». Он касается и процесса сецессии Абхазии. Непризнанным Нагорному Карабаху и Абхазии автор отводит образную роль «геополитических заключенных».
В последнее время к проблеме урегулирования между Абхазией и Грузией стали проявлять интерес и в Японии. Так, в апреле 1998 года Центр славянских исследований Университета Хоккайдо с помощью Фонда Мира Накадзима провел в Москве «Симпозиум по вопросам культурного обмена Японии и России в память о сестрах Бубновых». Внушительная статья, вышедшего в Саппоро на русском и японском языках сборника «Сестры Бубновы и Япония», принадлежит директору Центра славянских исследований Университета Хоккайдо профессору Коити Иноуэ и называется — «Сестры Бубновы и мир в Черноморском регионе». Автор статьи пишет: «Война между Грузией и Абхазией в 1992 — 1993 годах, один из межнациональных конфликтов, многократно возникавших после распада СССР, повлекла за собой множество жертв и страданий, погибших и пострадавших, и в корне разрушила отношения между грузинским и абхазским народами Сейчас граница между обеими странами едва удерживается войсками России по поддержанию мира».
Как выясняется, еще в 1997 г. японский Центр славянских исследований провел международный симпозиум под названием «В поисках сосуществования. Этнонациональные аспекты изменений в славяно-евразийском мире» (Хоккайдо, 1998). На основе материалов этого симпозиума, в Москве, в апреле 1998 г. обсуждались «модели сосуществования» на примере Абхазии. Очень значительным и интересным, по словам К.Иноуэ, стало предложение профессора С.Арутюнова (зав. кавказским отделением Института этнологии и антропологии РАН): конфликт между Абхазией и Грузией может быть разрешен не через двусторонние переговоры между Абхазией и Грузией или между Грузией и Россией, а только путем обеспечения Абхазии позиции самостоятельности в рамках «pax circum-pontica», поддерживаемого всеми странами Кругочерноморья.
В последнем разделе сборника «Вехи к сосуществованию народов» опубликовано и выступление С.Арутюнова «Судьба Абхазии -дело всех черноморских государств». Ученый дает емкий исторический экскурс, касается вопросов экономики, культуры, этнодемографии, статистики и т.д. Рассматривая возможный политический статус будущей Абхазии он акцентирует внимание на следующей модели: «Это может быть территория совместного российско-грузинского управления, как, скажем, Андорра, с сохранением независимости. Точно так же как Андорра является самостоятельным государством, при том, что она находится в двойном подчинении у Франции и Испании» Кроме того, Андорра (территория 468 км2, население — около 67 тысяч человек) с 1993г. член ООН, ас 1994r — Совета Европы.
Интересно, что, будучи японоведом и кавказоведом, проф. С.Арутюнов считает проблему японо-российских отношений и Курильских островов очень схожей с абхазской. Одна из публикаций так и называлась: «Как сестры Бубновы сближали Курилы с Абхазией»7. Арутюнов предлагает предоставить Курилам особый статус, близкий Андорре: «Курильские острова могли бы быть объявлены особой территорией с особым статусом под совместным протекторатом России и Японии»8. Такая неожиданная постановка вопроса может скорректировать и проекты грузино-абхазского урегулирования.
Между прочим, на недавней грузино-абхазской конференции (25-26 марта 2000г.) в Москве С.Арутюнов сообщил, что 9 февраля 2000г в Президиуме Российской Академии Наук, он выступил в присутствии Президента РФ В. Путина и предложил для Чечни и Абхазии пакетно принять модель Андорры, т.е. двойного протектората (или кондоминиума).
Однако даже обсуждение этой темы вызвало на конференции раздражение у некоторых грузинских коллег. Свою позицию они объясняли тем, что т.н. двойной российско-грузинский протекторат в Абхазии не будет равноправным, так как потенциал России превосходит грузинский. Кроме того, отмечали они, Россия усилит свое присутствие в Абхазии. Но дело в том, что российское влияние и сегодня здесь значительное ~ российская армия разъединяет враждующие стороны по реке Ингур. В то же время, Грузия, которая не имеет на Абхазию никакого влияния, получила бы возможность мирным, политическим путем распространить свою юрисдикцию на Абхазию. Подобное развитие событий явилось бы значительной уступкой, существенным компромиссом со стороны Абхазии, которая бы добровольно отказалась от части своего суверенитета. Вместе с тем, как и Андорра, она могла бы стать членом ООН, Совета Европы и других международных организаций.
Позицию некоторых грузинских исследователей можно было бы понять, если бы Грузия представляла собой не только де-юре, но и де-факто единое сильное государство. Однако, как уже говорилось, о Грузии формируется мнение как о несостоятельном и несостоявшемся государстве. Между прочим, и сами грузинские ученые О. Зоидзе и Д. Бердзенишвили в своей статье «Противостояние между Тбилиси и Батуми, или о проблемах собранности нации и государства» говорят о «недостаточной собранности грузинской нации». «Сегодняшняя Грузия как раз представляет собой несобранное государство»9, -отмечают они.
Война в Чечне еще больше осложнила российскую политику на Кавказе и продемонстрировала всю бесперспективность силового решения этого конфликта. На данном этапе проблематичной представляется и реализация идеи Кавказской конфедерации, т. к. в результате политики «разделяй и властвуй» многие кавказские народы не сблизились, а еще сильнее оттолкнулись друг от друга. Усталость, разочарование, новые ценности, оказавшиеся ложными, повсеместно ввергают людей в состояние апатии.
B складывающейся ситуации, когда ослабленная Россия наиболее непредсказуема, нельзя исключать, что она или кто-то из ее сателлитов по СНГ, могут решиться на нестандартные шаги в вопросе признания государственной независимости Абхазии. Однако совершенно очевидно, что поведение России в этом вопросе будет во многом зависеть от сговорчивости Тбилиси по ряду военно-стратегических позиций, которые давно стали предметом откровенной торговли интересами в регионе.
Военные действия России в Чечне серьезно осложнили и ситуацию в самой Грузии. Тысячи чеченских беженцев и боевиков пересекли российско-грузинскую границу на чеченском участке и обосновались в Панкисском ущелье (Ахметский район Восточной Грузии). До военных действий на Северном Кавказе в этом ущелье компактно проживали до 6 тысяч кистин (этнические чеченцы), более 2 тысяч пшавов и тушин и около 2 тысяч осетин. В результате боевых действий в Чечне, криминогенная обстановка здесь настолько накалилась, что стала неуправляемой для грузинских властей. Дело дошло до того, что Россия и Грузия договорились в мае 2000г о совместных действиях против боевиков на территории Грузии.
В дополнение ко всему, среди кистин и грузинских горцев стал распространяться ваххабизм10. Еще в августе 1999г М. Удугов заявил, что Чечня будет усиливать основанное на исламском факторе воздействие на соседние регионы и в 2000г приступит к освобождению «оккупированных мусульманских территорий» Закавказья». При этом нужно отметить, что на протяжении последних лет Грузия, демонстративно придерживаясь прозападной ориентации, одновременно все больше превращалась в своеобразный исламский коридор, проходной двор, по которому транзитом между Чечней, Турцией и Азербайджаном курсировали различные эмиссары
Заявление М Удугова не могло не обеспокоить официальный Тбилиси, так как в Грузии немало регионов, где компактно проживают мусульмане (кистины, азербайджанцы, аджарцы, аварцы) Представители тбилисских властей стали отмечать «опасность исламского фундаментализма для Грузии»
Складывающаяся взрывоопасная ситуация, как верно подметил историк Александр Скаков, не может не страшить Грузию. Помимо возможных причин заинтересованности грузинской стороны в добрых отношениях с Чечней (например, средство давления и шантажа на Россию в связи с нерешенностью абхазской проблемы), в действиях Тбилиси присутствует и элементарный страх перед военно-политическим авторитетом Чеченской республики. «При наличии в Грузии кроме уже существующих «горячих’точек» (Абхазии и Южной Осетии) нескольких потенциальных (Аджарии, Мегрелии, МесхетДжавахетии, а также мест компактного проживания азербайджанского, аварского и чеченского национальных меньшинств) любое обострение обстановки может в дальнейшем привести к полному распаду страны», — отмечает А Скаков.12
При такой концентрации вооруженных боевиков ситуация в Пан-кисском ущелье может в любой момент сдетонировать, что приведет к дестабилизации по всей Грузии. Частое упоминание эгого ущелья российскими СМИ и официальными представителями российского правительства (ситуацию в Панкисском ущелье несколько раз обсуждал в Тбилиси министр внутренних дел России В. Рушайло13, например. 26-27 мая 2000г. на встрече с Э. Шеварднадзе) можно расценивать и как средство давления на Грузию накануне предстоящего 21 июня саммита глав СНГ в Москве.
С самого начала Грузия затеяла опасную и сомнительную игру с Россией и, похоже, неожиданно попала в капкан. Выправить эту ситуацию собственными силами она не в состоянии, так как нуждается в военной помощи, которую ей предлагает северный союзник по СНГ. Реальное положение вещей заключается в том, что только Россия может оказать Грузии действенную поддержку. Сценарий развития событий напоминает обстановку осени 1993г., когда после поражения в Абхазии и наступления сторонников 3. Гамсахурдиа на Тбилиси,! Шеварднадзе вынужден был обратиться за военной помощью к Москве и дать согласие на вступление в СНГ
В качестве усиления давления на Грузию можно расценивать и нарастающую с апреля 2000г дестабилизацию в пограничном Галском районе Абхазии. Не исключено, что могут быть задействованы и другие рычаги воздействия, например, в Аджарии…
В то же время, антироссийские силы способствуют расширению конфликта в Чечне, пытаясь вновь столкнуть ингушей с осетинами и распространить огонь войны в первую очередь на Дагестан и Ингушетию, чтобы отрезать Россию от Грузии и поставить непреодолимый барьер на пути ее военно-стратегического влияния на страны всего Южного Кавказа.
В то же время необходимо констатировать: Грузия как никогда почувствовала реальную угрозу своей государственной безопасности со стороны окружающих ее исламских государств. Не могут не тревожить ее и союзнические отношения талибов с чеченскими повстанцами Все это происходит на фоне концентрации фундаменталистских устремлений радикалов Пакистана и Афганистана, цель которых — взорвать постсоветское пространство Центральной Азии и пробить коридор через Туркмению в Азербайджан, Грузию и Чечню. Некоторые аналитики в России в связи с этим считают: «Нельзя отрицать желание западных государств, и в первую очередь США, направить на нашу страну «исламскую волну»14. Подобная перспектива возможной цепной реакции может представляться руководству Грузии гораздо «большим злом», чем российское присутствие.
Об этом свидетельствуют некоторые косвенные данные и, в частности, ставшие более регулярными в последнее время контакты между Грузией и Россией. Возможно, в ходе этих консультаций, участившихся при Президенте России В, Путине, Грузии были даны определенные гарантии в отношении Абхазии, при условии, что Тбилиси не будет противиться российскому военному присутствию в регионе и останется в зоне влияния России. Не исключено, что этими предварительными договоренностями вызван по сути дела отказ грузинской стороны вести в последнее время переговоры с Абхазией при западном посредничестве. О закулисных российско-грузинских контактах накануне предстоящего саммита СНГ довольно прозрачно высказался Президент Абхазии В. Ардзинба на пресс-конференции, данной в Сухуме 24 мая 2000г.
«Президент выразил обеспокоенность тем, — говорится в отчете, — что очередной саммит глав стран СНГ будет обсуждать вопрос о продлении Мандата КСПМ СНГ без учета мнения абхазской стороны. «Нам известно о грузинском проекте, и мы опасаемся того, что все пройдет по известному сценарию». По словам Президента, любое решение должно приниматься с согласия сторон в конфликте. «Мы видим, как некоторые предложения Грузии собираются перекочевать в документ СНГ», — отметил В. Ардзинба»15.
В настоящее время в Грузии сложилась настолько драматическая ситуация, что ей не под силу начать военные действия против Абхазии. Поэтому очень странными представляются теракты в Галском районе Абхазии, проводимые в последние месяцы грузинскими партизанами. В пользу каких сил «партизанят» сейчас террористы, явно провоцируя Абхазию на ответные действия, подобные майским событиям 1998г.? Нужны ли в данное время центральному правительству в Тбилиси серьезные осложнения с Абхазией, когда общая обстановка в Грузии и вокруг нее просто катастрофическая Подобные действия равносильны самоубийству Кто-то в очередной раз пытается разыграть карту в кавказской геополитической игре.
В свою очередь, и Западу пора отбросить иллюзии, стереотипы и расставить новые акценты, оказав на Грузию определенное давление с целью признания ею Абхазии. Учитывая, что в Абхазии в данное время напрямую сталкиваются не столько российско-грузинские, сколько российско-западные противоречия, следовало бы в интересах международного сообщества разработать и предложить реальные модели государственного устройства Абхазии (вплоть до нейтрального государства на Кавказе; по типу Андорры; государства под опекой международных организаций и т.д.), которые устроили бы заинтересованные стороны и послужили бы образцом установления мира в этом важном регионе Кавказа.
Будет ли «холодным» предстоящее лето в Абхазии? Очевидно, что многое будет зависеть от того, как поведут себя в Грузии и Абхазии региональные державы Выступая недавно в Тбилиси, в Кавказском институте мира, демократии и развития, профессор Иоханн Галтунг очень мудро заметил: «Как говорят африканцы: когда дерутся слоны, страдает трава; когда слоны занимаются любовью — тоже страдает трава».
Арда Инал-Ипа — Станислав Лакоба говорил о возможности представить Абхазию как нейтральное государство под протекторатом международных организаций. Мне бы хотелось узнать, есть ли такие примеры?
Станислав Лакоба — Я, наверно, не совсем точно прочитал. Нейтральное государство на Кавказе или под опекой международных организаций. В прошлом были такие примеры и планы. В частности, лорд Керзон предлагал в 1918 году такую систему Была примерно сходная ситуация в 1918-21 гг., но до него то же самое предлагало и германское правительство. Предлагали модель кавказской конфедерации, предлагали модель нейтрального государства для Абхазии, т.е. это не ново. Хотя здесь говорили, что история в данном случае может сыграть плохую службу. Но мне кажется, что такой метод применим к Абхазии для того, чтобы на Кавказе установилось равновесие. Такая идея не раз высказывалась задолго до меня — о том, что возможно создать подобное нейтральное государство…
Ар да Инал-Ипа — Давид, когда вы говорите о сосуществовании в общем государстве, что вы думаете о названии этого государства, и как будет определяться гражданство?
Давид Бердзенишвили — Я не думаю, что название государства является неразрешаемой проблемой. Назовите хоть Абхазия. У нас — у меня, по крайней мере — нет никаких проблем с этим названием. Мне кажется, что там несколько вариантов: «Объединенное Государство Грузия», можно «Грузия и Абхазия». Я не думаю, что если придем к общебазовым решениям, название государства будет составлять большую проблему. Мне лично больше всего нравится Объединеное Государство Грузия — и два члена этого государства, фактически, учредители этого государства, Республика Абхазия и Республика Грузия. Кстати, по нынешней грузинской действующей конституции Грузия называется официально Грузия, т.е. с грузинской стороны особой проблемы не будет. Можно и так: Государство Грузия и Абхазия.
Что касается гражданства, естественно, мы думали об этом. Все граждане Абхазии являются одновременно и гражданами общего государства, но не все граждане общего государства являются гражданами Абхазии, т.е. вопрос гражданства регулируется абхазскими властями в соответствии с той договоренностью, которая будет этому служить. Меня не очень привлекает ситуация, когда жители Абхазии, допустим, не будут иметь право на собственность. Эта ситуация меня не привлекает, но они будут иметь собственность … Я не вижу неразрешимых проблем в этой области. Общее государство, мне кажется — может быть, я ошибаюсь — для Абхазии и более престижно, и по сути более объемисто может решать свои проблемы, чем русско-грузинский вариант андоррского правления, протектората. Это выльется в наших условиях фактически в московско-тбилисский диктат над Абхазией, и какую-то часть полномочий Москва и Тбилиси передадут абхазской номенклатуре. Фактически, этот вариант в наших условиях будет похож больше на советский период. Но вообще у этих проблем нет решения без серьезной демократизации грузинского общества и, по мере возможности, абхазского тоже…
По нашей концепции, государственными языками общего государства являются грузинский и абхазский. В Абхазии официальным языком можно назвать и русский, и другой. Государственными языками общего государства должны быть грузинский и абхазский. Соответственно, все документы, которые принимаются от имени грузинского государства, издаются на этих двух государственных языках… Общение не запрещается на том языке, на котором люди общаются.
Батал Кобахия — Как же, допустим, президент Абхазии будет говорить понятно для всех граждан Абхазии? Абхазы-то легко грузинский язык выучат, проблема в грузинах, они абхазский не смогут выучить.
Давид Бердзенишвили — В какой-то степени русский язык будет иметь эту функцию, а потом уже [уступит место двум государственным языкам].
Геворк Тер-Габриелян — Я хочу вернуться к тому, что Арда говорила об Испании, Каталонии. Это мое чисто личное наблюдение, как человека, многие годы общающегося с европейцами. Этнические стереотипы не исчезли никуда. На бытовом уровне, на уровне анекдотов, на уровне каких-то мнений, которые в узком кругу высказываются, столько же и смеха над представителем другой национальности и даже шуток более грубых, и даже иногда злых. Даже трения возникают не только во время футбола, но и в других ситуациях, т.е. избавиться от этнических стереотипов ни одно общество, даже самое высокодемократическое, не в состоянии Что меня поражает — то, что Европа демократически функционирует и многонационально движется к какой-то общей идентичности без того, чтобы избавиться от этнического национального самосознания каждого народа и даже от этнических стереотипов. Это совместно происходит. Поэтому нельзя надеяться, что не будет никаких трений вообще. Но можно надеяться, что какие-то механизмы будут созданы, которые помогут на уровне наиболее важном проблемы разрешать, А на бытовом уровне трений -надо просто с этим смириться.
Георгий Анчабадзе -Европейские прецеденты — это, конечно, очень интересно, но не надо забывать, что мы находимся в других условиях и у нас другая ментальность. Когда мы говорим: сделаем как в Западной Европе или как в Северной Америке, или как еще где-то, это то же самое, что сказать: давайте играть в футбол как Пеле и петь как Шаляпин. Если не изменится наше общественное настроение, не изменится наш менталитет, мы не сможем реализовать у себя все эти очень хорошие, интересные варианты. И поэтому я думаю, что сегодня надо работать, чтобы произошла какая- то трансформация менталитета, иначе ничего не получится.
Нагелла Акаба. — Я бы хотела просто сказать, что не надо увлекаться этими моделями, потому что все равно ни одна модель нам не подойдет. Может быть, можно использовать только какие-то идеи, может, какая-то модель нас на что-то натолкнет. Конечно, Гия правильно сказал, у нас совершенно иная ситуация буквально во всем Из того, что я сегодня здесь услышала, из всех идей, которые предлагались, я не узнала ничего такого, что помогло бы мне обрести уверенность в том, что в этих гипотетических государствах абхазский язык, абхазская культура, самобытность будут защищены. Мне кажется, хоть 30 раз провозглашай абхазский язык наряду с грузинским государственным языком этого гипотетического государства, это совершенно не означает, что абхазский язык станет равным в правах грузинскому, что он получит такую же перспективу для своего существования. Сегодня наш язык переживает очень серьезный кризис в силу всех потрясений, которые произошли раньше. Я не вижу, что кто-то может указать нам тот путь, идя по которому мы обретем уверенность в том, что наш язык сохранится и наша культура будет процветать, и нас не заставят стать грузинами или англичанами, я не знаю кем еще. Почему абхазы так зациклились на идее своей государственности? Потому что пока никто их не убедил в том, что они могут сохраниться как этнос при каких-то иных условиях.
Давид Силагадзе — Это пока на уровне моего мнения: создать в Абхазии двухпалатный парламент. Верхняя палата будет обладать правом вето или утверждения, возвращения закона. Дать право вето представителям Абхазии и в Грузии тоже, чтобы сохранились их права. Между прочим, если поднять эти проекты, всего 3 проекта… Еще в 1918-21 гг. абхазские делегации представили проекты договора о статусе, так называемый «Статус Абхазии». Примерно такие предложения были. Но, к сожалению, правительство первой грузинской республики не рассмотрело эти предложения. Они остались на уровне проектов. А впоследствии о них уже забыли… Я думаю, что наше движение «Примирение» правильно предлагает возобновить диалог о статусе. Давайте не будем упираться. Если вы будете утверждать, что ваш статус уже определен вашей конституцией, это уже конец всем переговорам, на этом заканчиваются всякие переговоры. Если все определено, о чем же мы тогда говорим, о чем договариваемся? Я думаю, что мы должны найти взаимоприемлемый вариант, чтобы избежать новых несчастий.
Багал Кобахия. — Можно вопрос грузинской части? Все время разговор идет о том, что надо возобновлять переговоры об определении статуса. Почему разговор не идет в другом направлении? Нельзя ли вам начать движение за возобновление диалога по поводу, например, независимости Абхазии? Все время речь идет о зависимости. Давайте переориентируемся!
Давид Бердзенишвили. — Давайте вернем всех беженцев, и объявляйте там независимость.
Сергей Арутюнов. — У меня вопрос такой: абхазы не уверены, что в рамках федерации они сохранятся как этнос. А скажите, абхазы уверены, что в абсолютно независимом абхазском государстве они сохранятся как этнос? Скажем, в каком мере, по-вашему, сохраняются как этнос ирландцы в ирландском независимом государстве, где конституцией установлен государственный ирландский язык и все равно на нем говорит меньше 10% населения Ирландии, причем с каждым годом все меньше и меньше?
Нагелла Акаба. — Конечно, это очень сложный вопрос. Никто не может быть уверен в том, что в независимом абхазском государстве сохранится абхазский этнос, потому что мы подвергаемся очень сильному давлению с разных сторон, но тем не менее я не встречала никогда ни один народ, который добровольно отказался бы от идеи своей независимости. Я думаю, что если кто-то может предложить вариант, который вселит в нас оптимизм, то мы не будем такими упрямыми, что откажемся от такой модели Думаю, что никто так вопрос не ставит . Я только говорю о том. что лично я пока ничего не слышала ни здесь, ни в других местах. что давало бы хоть какие-то гарантии абхазам, как этносу и их культуре, их политическим правам, что опять они не останутся в меньшинстве и опять им не будут говорить: вас каких-то 18%, а вы еще на что-то претендуете. Вот о чем идет речь. Я вполне допускаю, что может быть найдена какая-та форма институциональных гарантий для решения всех этих вопросов. Но пока я этого не вижу.
Давид Силагадзе. — Но. с другой стороны, мы не можем приветствовать и то, что происходит сейчас в Гальском районе. Там вообще грузинский язык не преподается. Надо найти общий язык. Например, чтобы сохранить язык, литературу, в грузинской школе преподавать абхазский язык и литературу, а в абхазской — грузинский. Вот тогда не возникнет необходимость внедрения какого-то третьего языка, государственного.
Лиана Кварчелия. — Здесь прозвучала мысль, что если будет установлен двойной протекторат, то Абхазия немедленно воспользуется ситуацией, чтобы окончательно закрепить свою независимость от Грузии. Или до этого говорили, что если Абхазия с Грузией создадут государство на конфедеративных, равноправных началах, то опять это приведет к тому, что Абхазия немедленно воспользуется своим правом на выход из конфедерации. Но ведь нужно помнить и о том, что сейчас со стороны Абхазии в отношении Грузии также отсутствует доверие, и поэтому любые неравноправные отношения в Абхазии будут восприниматься как возможность для Грузии повторить то, что уже происходило в прошлом. Поэтому мне кажется, не стоит относиться к каким-то новым идеям и предложениям как к моделям, которые будут приняты раз и навсегда. Может быть, нужна какая-то временная форма взаимоотношений, которая позволила бы нам восстановить доверие. Если Грузия и Абхазия будут идти по демократическому пути развития, если будет развиваться гражданское общество в двух государствах, будут соблюдаться права разных групп и индивидуальные права, то возрастет и наше доверие друг к другу. Тогда, возможно, будет меньше опасений, что стороны воспользуются ситуацией в ущерб друг другу. Поэтому, мне кажется, нужно думать о временных формах взаимоотношений, и если мы в течение какого-то отрезка времени сможем убедить друг друга, что не представляем угрозы для безопасности противоположной стороны, только тогда можно будет, наверно, вести разговор о каких-то формах сосуществования.
Арда Инал-Ипа. — У меня маленькая реплика относительно высказывания г-на Давида о том, что акт о независимости Абхазии -это конец урегулирования. Я так не считаю. Можно привести пример из частной жизни. Когда человек получает паспорт, который удостоверяет его совершеннолетие, это не означает, что он никогда ни с кем не вступит в союз. Акт о независимости может стать основой для принятия нового решения. Это вовсе не значит, что этим решением не может быть союз или какое-то общее государство. Можно много говорить о реальности или нереальности самостоятельного существования. Но ощущение, что нас как бы не отпускают ни на секунду, никак не помогает урегулированию. Печальный пример: когда кого-то задерживают и ведут в отделение полиции, практически всегда у человека есть такая необходимость сказать:
«Без рук , пожалуйста. Я знаю, что я вынужден туда зайти, я в состоянии сам сделать этот.щаг. » Этого ощущения, «без рук», у Абхазии не было. Не было момента, когда бы абхазы почувствовали, что они сами могут принять какое-то решение (надеюсь, не такое, как в этом примере).
Тинико Хидашели. — Единственное, что мы можем написать -это то, что это единое государство, или государство, которое будет основано соглашением между грузинской и абхазской республиками, будет двуязычным на официальном уровне, а как это потом будет реально работать, уже зависит от них обеих. В таких условиях появятся два языка, не только один грузинский. Так как для абхазов русский более приемлемый и предпочитаемый, они предпочитают говорить на русском, не на грузинском, то это будет прямой гарантией одного — русский будут употреблять больше в государственных, а второй в личных и бытовых отношениях с грузинами и остальными нацменьшинствами, живущими в Абхазии. Я соглашаюсь со всеми, кто здесь говорил о том, что никакие модели не надо транспонировать, никакие модели не могут быть использованы, как самые хорошие.
Нодар Сарджвеладзе. — Я почитал статью Олега Домения. Хочу сослаться на его идеи и продолжить дискуссию. Там он применяет очень интересное словосочетание — «независимая взаимозависимость», имея в виду то, что чем больше Абхазия ведет независимую от Грузии политику, или Грузия независимую от Абхазии политику, тем в большей степени Грузия и Абхазия становятся взаимозависимыми. Вообще, мы сейчас живем в эпоху глобализации, взаимозависимости и т.д. Если с этой позиции посмотреть на вещи, если кому надо определять статус Абхазии и ее отношения с Грузией, то тем субъектам, которые являются взаимозависимыми — это Грузия и Абхазия. Если так посмотреть на ситуацию, то, действительно, сегодняшняя наша беседа о разных вариантах носит поисковый характер. Это действительно очень плодотворно. Но это еще раз подтверждает то, что мы слишком взаимосвязаны и взаимозависимы, и в этом плане я еще раз возвращаюсь к тому, что я назвал бомбой замедленного действия. В моем личном понимании, такие модели, как, напр., апробация андоррского варианта или других вариантов — это то же, что взять, например, саженцев из Африки и выращивать на московской земле. Мы сами, как взаимозависимые субъекты, должны изнутри создавать какие-то модели. Спасибо.
Давид Бердзенишвили. — Я сейчас вспомнил слова моего друга ЗурабаЧавчавадзе, одного из лидеров демократического крыла грузинского освободительного движения, который, к сожалению погиб в 1989 году. Он говорил, что нет такой абхазской проблемы, которая по определению является антигрузинской, и наоборот. Может быть, это утрированная политическая формулировка, но я с тех пор, да и до того, придерживаюсь таких позиций, что надо искать точки соприкосновения. Что касается разных моделей, естественно, что кое-что нам пригодится и из испанской, и из бельгийской. Но мы фактически не говорим о том, как построить на этой территории какое-то государство прямо по аналогии той или иной страны. Мы говорим об общем государстве. В Европе нет таких государств. Это просто новая ситуация, и мы стремимся адекватно подойти к той ситуации, которая у нас есть. Мне очень понравилась статья Чирикбы, которая была опубликована в 2-м номере сборника Он там предлагает свое видение, не только концепцию, но и фактически базовые данные конституции такого гипотетического будущего общего государства. Мне кажется, что в Грузии найдутся люди, и, несмотря намой скептицизм, их влияние в какой-то степени усиливается, которые бы работали в этих рамках, и если концептуально, времени у нас много, единое государство мы создадим не завтра и не послезавтра. Времени достаточно для того, чтобы поработать над технологическим исполнением той концепции, которую мы предлагаем, которую предлагает Чирикба, если какая-то часть абхазского общества разделяет его позицию. Я знаю, что какая-то часть грузинского общества разделяет нашу позицию, и думаю, что количество тех людей, которые бы поддержали такой подход, растет. Тогда чисто технологически юристы, социологи, этнологи, многие другие специалисты, думаю, смогли бы прийти к общему мнению, хотя бы на бумаге создать ту схему, реализация которой будет иметь шанс. По-другому я просто не вижу альтернативы,, как решать эту проблему: с одной стороны — территориальная целостность, с другой — самоопределение Абхазии. Есть промежуточный вариант — кипрский или какой-нибудь другой, но это ведь не решает проблему, а усугубляет. И не только в Грузии, думаю, что в Абхазии тоже.
Манана Гургулия. — Здесь говорили, что поскольку статус Абхазии продекларирован, то никакой возможности для дальнейшего диалога нет. А мне кажется, есть. Выступая с докладами о гражданском обществе, многие больше говорили о политике. А гражданское общество — это же сфера неполитических отношений, в том числе экономических. А вот об экономике мы совсем забыли. Интеграция в сфере экономики, наверно, все-таки возможна.
Что касается варианта, предложенного Чирикбой, то статья писалась в 1998 году. Но сам процесс начался еще в 1995 году.
Паата Закареишвили говорил в своем выступлении о том, что протокол был подписан. Вы все знаете, что разрабатывался протокол об урегулировании грузино-абхазского конфликта. Протокол. собственно, подписан не был, он был лишь завизирован. В конечном итоге, к общему согласию по этому протоколу не пришли.
В 1995 году парламент был против подписания этого протокола Вплоть до 1998 года протокол дорабатывался, в него вносили бесконечные поправки. В конечном итоге, он был отброшен. Абхазская сторона говорит о том, что по вине Грузии, которая бесконечно вносила поправки. Грузинская сторона говорит, что те предложения, которые внесла Абхазия — неприемлемы. С 1998 г прошло два года, многое изменилось Поэтому и сегодня реанимация этого варианта протокола проблематична.
МишаМирзиашвили. — По-моему, мировая общественность, если это не слишком громко сказано, пошла дальше двойных протекторатов потому, что когда какое-то государство подключается к международным соглашениям, это не двухсторонний, а многосторонний протекторат для граждан этого государство, для защиты их прав и т.д Мне видится, что это самые большие гарантии, которые можно найти в сегодняшнем мире. Договоры будут защищаться не только двумя государствами, пусть даже такими, как Франция и Испания, а еще более влиятельными государствами.
Станислав Лакоба, — Я думаю, что модели надо, конечно, обсуждать, хотя они могут быть как бы неприменимы и т.д. Но я все же уверен в том, что глубоко заблуждаются те, кто думают, что абхазы и грузины встретятся, выработают какую-то модель и она будет принята. Все будет далеко не так, потому что есть сильно заинтересованные стороны, которые ни за что не дадут решить проблему. Модель Андорры вызвала такой живой интерес, мне кажется, в этом варианте есть очень большие плюсы. Но еще такой момент. В данном случае, вы, как грузинская сторона, против того, чтобы был установлен такой двойной протекторат. Но здесь есть элемент компромисса, во всяком случае, предполагается уступка с абхазской стороны. Если учитывать, что сегодня Грузия не распространяет никакого влияния на Абхазию, а с другой стороны, Россия и так присутствует в Абхазии, это налицо, здесь есть какой-то элемент уступки и возможного компромисса, с помощью которого можно было бы, наверное, договориться. Я не считаю, что это приемлемо для Абхазии. Но вы сегодня в Абхазии реально ничего не имеете и отказываетесь рассматривать этот вариант! Вот это меня удивляет. Здесь ведь есть плюсы для вас. Может быть, с большей практичностью подойти к этому вопросу? Я вполне согласен с тем. что говорила Лиана Кварчелия, что может быть какой-то промежуточный, переходный этап. Я так говорю не потому, что поддерживаю эту модель, но мне она показалась чем-то привлекательной. Думаю, для других тоже, и потому здесь так много говорят о ней.
Гия Хубуа -Наверно, нет ничего более оскорбительного, чем рассматривать Абхазию и абхазскую нацию как только лишь объект каких-то политических сделок. Мы говорим, что Абхазия и абхазская нация — не объект каких-то политических целей и сделок, а будущий субъект того же грузинского, или — насчет названия еще можно спорить — союзного государства.
Я уважаю абхазскую нацию за то, что они дорожит своим языком, идентичностью, историей и т.д. Из некоторых выступлений создается такое впечатление — может, это фальшивое представление, но такая нота как раз неуважения к собственной идентичности просачивается, когда рассматривается вопрос двойной вассальности и т.д. Наверно, нам всем стоит разбить этот стереотип вассального мышления. Я бы назвал это бегством от ответственности.
Ответственность — это такой груз, большой груз, и мы если всегда будем находиться под такими клещами вассального мышления, смотреть на Москву, или на Вашингтон и т.д. или искать какие-то готовые рецепты решения проблемы и не постараемся сами .. Я понимаю, это все происходит в контексте каких-то глобальных политических процессов, но давайте попытаемся понять друг друга. Вы говорите: какие гарантии защиты абхазского этноса в этом государстве? Пожалуйста, скажите, какие гарантии вы требуете, мы же даже не знаем. Я не думаю, чтобы это были такие гарантии, на которые грузинская сторона не смогла бы согласиться. Абсолютно уверен, что просто нет таких требований, которые могла бы предъявить абхазская сторона, а грузинская не смогла бы удовлетворить. Но в первую очередь, пожалуйста, скажите, что вы требуете, как вам видится перспектива развития абхазской культуры, языка и т. д.
Георгий Анчабадзе- Последние года два я говорю, что надо искать модель двухсубъектной федерации или конфедерации. Но я и сам сомневаюсь, когда противники в Грузии говорят, что такое объединение будет рыхлым, нежизнеспособным. Действительно, когда мы говорим, что взаимоотношения Тбилиси и Сухуми должны быть сугубо горизонтальными, невозможно, чтобы не возникали какие-то проблемы — и как же они буду решаться? Тогда, может быть грузинской стороне все-таки надо будет серьезно рассмотреть вопрос о признании независимости Абхазии Но когда мы говорим о признании независимости Абхазии, всплывает другая проблема — я считаю, не менее тяжелая и болезненная, чем вопрос политического статуса. Это проблема беженцев — 200 тыс. человек. которые сосредоточены в Грузии и в принципе никак — ни психологически и никак иначе — не подготовлены к тому, чтобы оказаться навсегда лишенными возможности вернуться в Абхазию. Думаю, эту проблему надо, может быть, как-то решать вместе с проблемой политического статуса. Я знаю, что абхазы говорят, что политический статус для них уже решен -«мы выбрали независимость». С одной стороны, это понятно, но с другой стороны, чтоб это стало действительно общепризнанным, надо, чтобы и грузинская сторона согласилась с этим выбором. Может, надо подумать о совмещении проблемы возвращения беженцев и проблемы признания независимости Абхазии? Независимость — в обмен на возвращение беженцев. Конечно, может и такой вопрос возникнуть: если, допустим, в Абхазии восстановится прежнее демографическое положение, то путем каких-нибудь выборов или других т.н. демократических мер грузинскому большинству можно будет взять в руки всю полноту власти и аннулировать независимость Абхазии. Но тут, я думаю, надо выработать целый ряд механизмов. Кроме того, такого же баланса населения, как до войны, уже не будет, потому что очень многие беженцы уже не вернутся в Абхазию. Им надо будет сделать выбор: хотят ли они жить в своих бывших домах, которые остались в Абхазии, или же они хотят жить в Грузии. Ведь если они возвращаются в Абхазию, они уже автоматически становятся гражданами Абхазии. Чтобы облегчить им этот выбор и сделать, как они требует, надо будет объявить амнистию участникам боевых действий -естественно, кроме тех, кто замешан в каких-то военных преступлениях, потому что» если сказать: пусть возвращаются все, кроме комбатантов — это значит не возвращать никого, потому что большая часть грузинского населения (^если считать с семьями) была непосредственно вовлечена в военные действия. Может быть, и в абхазском обществе будут противники вот этой второй составляющей — проблемы возвращения беженцев. Лично я, откровенно говоря, уже не вижу выхода из создавшегося положения. Ситуация патовая. Сколько бы не делали воинственных заявлений грузинские политики, одержать военную победу над абхазами Грузия в обозримом будущем не сможет, и трудно представить себе, что войска каких-нибудь третьих сил помогут Грузии установить власть над Абхазией. Если дело пустить на самотек, это приведет нас к кипрскому варианту. Фактически это будет означать, что Грузия проиграет и тот козырь, который она имеет в лице беженцев. Потому что за 20-25 лет эта масса беженцев постепенно рассосется, она уже не будет так сконцентрирована, как сконцентрирована еще сейчас, и уже никто не вернется в Абхазию. Тогда, если даже Грузия и одержит к тому времени военную победу над абхазами, то никаких выгод от нее уже не получит, и придется уходить из Абхазии, даже если она на некоторое время и будет оккупирована. Есть еще вариант, о котором говорил Давид Бердзенишвили — раздел территории Абхазии. Но о разделе по Гумисте и речи быть не может. Думаю, что республиканцы на этот рубеж уже и не претендуют. Думаю, раздел по Кодори тоже нереален. Речь может идти о Гальском районе. Хотя, я полагаю, для Абхазии это большая потеря, чем для Грузии потеря Абхазии — и в территориальном, и в экономическом отношении. Кроме того, 80-тысячное населения Гальского района — это именно та часть грузинской общины Абхазии, которая исторически и этнографически наиболее близка к абхазам. И ради механического отсоединения какой-то территории, чтобы уменьшить процент грузин, надо будет отказаться от Гальского района? Для Абхазии это будет не только экономическая потеря. Так что, я все-таки склоняюсь к варианту двухсубъектной федерации/конфедерации Думаю, эта самая реальная модель, которая не сегодня, не завтра. но когда-то все-таки сработает.
Еще два слова об андоррском варианте. Сама по себе это интересная модель, тем более в сочетании с Чечней, но я думаю, что этот западноевропейский вариант у нас не сработает. Во-первых, сам андоррский феномен идет из средневековья и там, насколько я помню не Франция и не Испания являются протекторами Андорры, а президент Франции и епископ Урхельский. А если, допустим, такое политическое решение все-таки будет принято, то Грузия на это не пойдет, потому что (и об этом говорилось сегодня), хотя на всех политических картах мира, политических картах Грузии, Абхазия значится как часть Грузии, Грузия сейчас Абхазию реально не контролирует, а Россия как-то все-таки влияет, притом в значительной степени, на положение дел в Абхазии. И, конечно, грузины тогда скажут: если мы согласимся на какое-то совместное владение, то это будет полностью российская Абхазия, а Чечня так и так всецело грузинской никогда не будет.
Арда Инал-Ипа. — Если кратко обозначить позиции сторон, то абхазская позиция — независимость Абхазии и не возвращать беженцев, грузинская — восстановление территориальной целостности и возвращение беженцев, т.е. абсолютно взаимоисключающие друг друга позиции. В израильско-палестинском конфликте формула была ясна — «мир за землю», и это помогло продвинуться в урегулировании.
Если бы и здесь была предложена какая-то ясная формула- «независимость за возвращение беженцев» или «возвращение беженцев за независимость», если бы исходные позиции были как-то переформулированы с большим учетом реальной ситуации, то возникло бы пространство для более продуктивного переговорного процесса.
Нателла Акаба. — В принципе, никто не может лишить беженцев права на возвращение, просто исходя из общечеловеческих ценностей. Но это совершенно не означает, что после этого возвращения признание Грузией независимости Абхазии принесет мир.
Абесалом Лепсая — Мы начинаем обсуждение сразу на уровне разговоров о независимости, протектората или других моделей. Почему нельзя начать процесс с того, что можно делать сегодня? Предпринимать первые шаги, успешное осуществление которых даст нам возможность верить друг другу. Т.е. нужно решаться на практические шаги, которые приведут к какому-то результату, не обсуждая долгосрочных перспектив объединения или разъединения этих государств, В любом случае, будет ли Абхазия независимой или в одном государстве с Грузией, в любом случае мы будем соседями. Почему нельзя на уровне добрососедства сегодня осуществлять какие-то действия’? Может быть, выяснится, что нам не жить вместе, может наоборот, что желательно жить вместе.
Геворк Тер-Габриелян. — Все мирные договора полны парадоксов, противоречий, нечеткости, многозначительности. Можно написать мирный договор, где полный суверенитет, вплоть до отделения, создания независимого государства, будет соседствовать с территориальной целостностью, и противоречий не будет, если есть другие факторы, как то: объективное обеспечение безопасности, готовность населения принять такую форму сосуществования и т.д. Реальные механизмы сосуществования отличаются от любых слов, концепты не соответствуют реалиям. Поэтому я вижу наш разговор несколько в конструктивном ключе теперь, когда Арда сказала, что декларация суверенитета — это первый шаг на пути к новым отношениям, быть может — к акту о государственной независимости, а быть может — и к диалогу о сближении. Я думаю, то же можно сказать о словах уважаемого Гии, что признание Абхазии в Грузии неминуемо. Если это произойдет, это тоже будет шагом в сторону сближения.
Арда Инал-Ипа. — Конечно, полезно обсуждать различные модели, но мы ведь понимаем, что нам никто не даст реализовать модель, если мы к ней не придем сообща. Я очень рада тому, что на каком-то Уровне мы осознали, что любой шаг в урегулировании — это наше общее достижение. Я вижу, что мы осознали, что невозможно придти к урегулированию отдельно, с одной стороны. Это обязательно должен быть взаимный процесс. Это ощущение царит за этим столом, несмотря на все наши споры. И мне бы хотелось, чтобы мы его сохранили надолго.
ЛИТЕРАТУРА
1 Практика федерализма. Поиски альтернатив для Грузии и Абхазии. -М. 1999С.70.
2 Центральная Азия и Кавказ (Швеция). № 2. 2000. С. 33.
3 Московские новости, 28 сентября — 4 октября 1999. № 37.
4 Network of Ethnological Monitoring and Early Warning of Conflict Bulletin September, 1999, p 6
5 Washington Post, 4 May. 1999
6 The New York Times, 19 April 1999
7 Дружба народов, М. № 1. 1999 С 177-182.
8 Нужная газета, Сухум, 5 июля 1999. №32
9 Центральная Азия и Кавказ. № 2. 2000. С. 216-217.
10 Там же. С 210
11 Там же С 207
12 Там же С 207
13НТВ «Сегодня» 19 часов 26 мая 2000г
14 Центральная Азия и Кавказ, №2, 2000 С 140.
15 Республика Абхазия, 27-28 мая 2000 (№ 56).