Стабильная политическая система подразумевает максимальную нейтрализацию существующих в обществе напряженностей и противостояний, интеграцию конфликтов. Общество — тем более, современное, крайне дифференцированное общество- не может существовать без конфликтов. Конфликты в обществе существовали с незапамятных времен и, наверное, будут существовать на протяжении всего существования человечества. Вместе с тем, параллельно с техническим прогрессом, социальные конфликты приобретают все более сложный характер, что, соответственно, порождает дополнительные проблемы с точки зрения их превенции и устранения.
Плюралистическая организация общества, сама по себе, не является источником конфликтов. Кризисные и конфликтные ситуации характерны и для самого тоталитарного государства, где есть силы, требующие изменения существующего порядка либо (несмотря на большой риск) стоящие в оппозиции существующей власти.
В науке нет единообразного отношения к социальным конфликтам. Здесь можно выделить следующие отличные друг от друга подходы:
1. Некоторые авторы рассматривают конфликт как движущую сил общества и средство прогресса, как позитивный социальный феномен Устранение конфликтов и невозможно, и опасно. Конфликтам надо лишь придавать определенное направление, с тем чтобы социальный прогресс был плодотворным2
2. Конфликт имеет как позитивную, так и негативную стороны Позитивная сторона конфликта определяется интеграцией социальных групп и отношений. Негативно должен быть оценен тот разрушительный заряд насилия, который более или менее имманентен для конфликтной ситуации и который может приостановить развитие общества в правильном направлении. Насилие представляет собой болезнь социального организма, требующую неотложного лечения, если мы не хотим разрушения всего социального порядка.3
3. Конфликт оценивается только негативно, как «дисфункциальное» или «патологическое» явление.4
Урегулирование социальных конфликтов не означает их окончательного преодоления. Это в какой-то мере утопическая задача. Поэтому различные модели урегулирования конфликтов пытаются в определенной мере смягчить дезинтеграционное действие конфликта и использовать его с целью социальной интеграции.
В федеративном государстве система регулирования конфликтов является особенно актуальной, поскольку: 1) федеральная модель, в большинстве случаев, введена для преодоления существующих в обществе противоречий и 2) федеративное государство уже само заключает в себе определенный потенциал конфликтов Характерный для федерализма политический полицентризм означает одновременное сосуществование различных правительств и «государств», когда конфликт иной раз предварительно запрограммирован
Возможности федерализма в процессе преодоления конфликов оцениваются различным образом 5 Иногда федерализм признатся наилучшим средством преодоления конфликтов, иногда же, напротив, исходя из положений современного менеджмента, возможности федеральной модели в процессе преодоления конфликтов отрицаются.6
Из юридических механизмов преодоления конфликтов в федеетивном государстве надо особо выделить распределение компетений между федеральной властью и субъектами федерации, а также те организационные принципы и процессуальные формы (в особенности, судебную форму), которые призваны управлять развитием возможных противостояний и противоречий методами правового контороля.7
Модель федерального управления, которая, благодаря ее динамическому характеру, имеет свойство оперативной адаптации к изменению ситуаций, предоставляет возможность своевременного выявления конфликта интересов, их «разработки» и, в случае неободимости, разрешения В связи с этим, в федеративном государстве же менее актуальным стал вопрос о начальной легитимации федевлизма и на передний план выдвинулись функции федеральной юдели в процессе удовлетворения современных общественных потребностей. Этим можно объяснить то обстоятельство, что с целью азрешения однородных экономических и политических проблем, формированные на абсолютно разных основаниях американская и немецкая модели федерализма все более сближаются друг с другом по фактической структуре и функциям.8
Установление перманентного равновесия между несколькими носителями власти есть насущная задача федерализма. В этом его основное отличие от централизма, который пытается разрешить конфликт радикально, с позиций сильного центра Централизм есть институционализированное право сильного, когда именем всеобщих интересов и общей воли происходит подавление меньшинств, партикулярных интересов и существующих между ними противоречий. Но подобная стратегия преодоления конфликтов бессильна унифицировать социальные отношения. Причины, производящие конфликт, остаются. Соответственно, централизованная система не регулирует конфликты, а производит все новые и новые напряженности и противоречия, которые зачастую делают сомнительным функционирование существующих структур.
Федерализм означает равновесие между политическими силами. Но федерализм не означает состояние баланса между властями, который в политике всегда приводит нас к патовой ситуации. Такое «равновесие» ненадежно и с точки зрения урегулирования конфликтов, хотя оно и может произвести кратковременную нейтрализацию конфликта.9
Наоборот, федерализм способствует разрешению конфликтов, поскольку он 1) обеспечивает автономное существование различных социальных, этнических и других групп и 2) способствует лояльному сотрудничеству этих групп с вышестоящим федеральным объединением. Федерализм не стремится к подавлению существующих напряженностей. Федеральная модель пытается, чтобы эти напряженности, в конечном счете, сформировали конструктивный элемент единого целого.
В процессе урегулирования противоречий, возникающих в политической, экономической и культурной сферах общества, федерализм может нейтрализовать целый ряд противоположностей, которые, в случае запоздалой на них реакции, могут перерасти в опасные конфликты. Тут потенциальные возможности федерализма особенно велики.10
С точки зрения регулирования конфликтов, заслуживает особого внимания модель интегрального федерализма, которую впервые развил Александр Марк» и которая предусматривает целый комплекс мероприятий по разрешению экономических и общественно-политических конфликтов. Исходным пунктом интегрального федерализма является многоуровневый человек, рассматриваемый как член различных объединений, групп, институтов и союзов. Рассмотрение человека лишь в одной из его функций — только как гражданина государства или только как производителя — означает насилие над этим человеком.12
Федеральная идеология однозначно отрицает такой монизм. Она не признает ни примата идей и взглядов, ни преимущества материи и общественного бытия. Отношение человека к природе более чем противоречивое. Когда какой-либо полюс этого противоречия приобретает преимущество — когда, к примеру, человек довлеет над природой либо, напротив, природа довлеет над человеком, или когда ндивидуалист ни во что не ставит общество либо коллектив полностью отнимает у индивида его идентичность, ответственность и человеческое достоинство — это означает не завершение конфликта, а, напротив, произрастание новых кризисов и неразрешенных проблем.
Федеральная модель лишь тогда может разрешить существующие проблемы, когда она понята как перманентно действующий и понятный населению принцип. Федерализм означает институционализацию противоречий в единый синтез, который не уничтожает эти противоречия, а, напротив, придает им форму постоянного диалога. Федерализм не представляет собой средство «очищения» политики от конфликтов, он не стремится к освобождению от проблем. Функцией федерализма является создание таких институциональных рамок, в пределах которых деятельное и интенсивное участие сторон может продлить существование демократии.
Эффективным средством преодоления конфликтов является устранение политической индифферентности населения и крайней ее формы — политической апатии. В этом плане, возможно избежать отчуждения граждан от власти, а также конфликтов, связанных с существующими противоречиями между политической элитой и остальной частью общества.
В процессе преодоления социальных конфликтов система федерального управления имеет и то преимущество, что федерализм предоставляет большую возможность осуществления индивидуальных интересов. Федеральная система, учрежденная на сравнительно малых территориальных единицах, делает отношения между государством и личностью более прозрачными, чем в централизованном государстве. В унитарном государстве, имеющем большие территории, всегда существует опасность латентных конфликтов в результате дихотомии «государство — личность». Это противоречие не снимается и в федеративном государстве, но здесь оно может быть более успешно разрешено.
Федеральная модель перераспределения компетенции исключает концентрацию полномочий в одном центре. Федерализм, посредством характерных для него центростремительных элементов, исключает и неэффективное расчленение компетенции. На основании принципа субсидиарности федеральная власть берет на себя исполнение только тех задач, которые обязательно требуют централизованного управления. В то же время, она оставляет субъектам федерации широкий ареал независимых действий. Такая модель распределения компетенции делает политику более динамичной, удовлетворяет отличные друг от друга интересы участвующих в политическом процессе субъектов, а значит, уменьшает вероятность произрастания конфликтных ситуаций.
По своей природе основанный на плюрализме, федеральный порядок уменьшает шанс насильственного подавления конфликтов Путем координации между федерацией и ее членами, федеральная модель исключает господство унитарных тенденций и, в то же время, сохраняет единство государства. Федерализм максимально принимает во внимание исторические, культурные различия отдельных территориальных частей страны и, исходя из них, индивидуальные особенности. Федеральная модель является гарантией дальнейшей защиты и развития этих особенностей.
Учет и защита региональных интересов смягчают существующую напряженность и позитивно влияют на процесс урегулирования конфликтов. Осуществленный в федерализме синтез центростремительных и центробежных сил в значительной мере уменьшает и синдром отчуждения между территориальными единицами. Имеющим отличные друг от друга интересы субъектам предоставляется возможность независимого осуществления этих интересов. В условиях федеральной системы управления противоречия между целым и его частями (будет то региональные или какие-нибудь иные группы) не снимаются, но теряет спонтанность, становятся более организованными и, соответственно, больше подчиняются политическому и правовому контролю. Преодолению отчуждения от центральной власти способствует отчетливое перераспределение компетенции, участие субъектов федерации в процессе формирования общенациональной политической воли. Более того, субъект федерации берет на себя ответственность за решение целого ряда общенациональных проблем. Смягчению конфликта интересов способствует то обстоятельство, что участвующие в конфликте стороны относятся к одной системе и в процессе регулирования конфликта тоже участвуют общие структуры — пресса и т.д.
Происхождение конфликта всегда связано с существованием отличного суждения либо интереса. Этот последний не может быть анонимным, он всегда подразумевает конкретного субъекта, какую-либо общественную группу. Конфликт интересов значительно более сложно преодолим именно в маленьких объединениях, поскольку здесь отличное мнение, спровоцировавшее конфликт, всегда остается изолированным.13 В этом случае, федеративное государство может исполнить функцию интеграции и преодоления конфликта.
Федерализм обеспечивает необходимую для демократии здоровую конкуренцию. Предоставленная субъекту федерации возможность свободной, независимой деятельности дает, в свою очередь, возможность группе, которая в более крупном объединении представляет меньшинство, быть большинством в определенной субсистеме. Здоровая конкуренция между политикой федеральной власти и субъектов федерации обогащает политическую дискуссию, способствует повышению активности федеральных политиков и политиков субъектов федерации, придает политике все большую динамичность. Вместе с целым рядом преимуществ федеральной модели для разрешения конфликтов, необходимо учитывать и характерный для самой федеральной системы конфликтный потенциал. Характерное для федерализма «многообразие в единстве» включает в себя разрядку напряженности; в то же время, желание сохранить многообразие в единстве подталкивает объединенные в федеральный союз стороны к сохранению существующей системы. Сама проблема в этом случае не снимается, она не может быть урегулирована ни насильственным разрешением существующих противоречий, ни пуском на самотек
Федеральную модель нельзя рассматривать как идеальное средство разрешения конфликтов. Федеральный порядок автоматически не разрешит проблемы. Тем более что, как показывает практика, федерализм может функционировать в таких различных системах, каковыми являются коммунистический СССР, демократическая Швейцария и военно-диктаторская Бразилия.
В то же время, было бы неправильным не принимать во внимание потенциальных возможностей федеральной модели в урегулировании конфликтов. Всегда следует задавать вопрос: был бы результат более тяжким, если бы не федеральное устройство государств? Трудно представить США централизованным, унитарным государством. Коммунистическая партия в бывшем СССР была бы более централизованной, а ее власть была бы более неограниченной, если бы не существовала, пусть призрачная, советская федерация. Если бы Швейцария осталась слабым конфедеративным союзом, она, наверное, уже давно бы исчезла с карты, а ее суверенные кантоны были бы захвачены Германией, Италией и Францией.
Возможности федеральной модели в процессе регулирования конфликтов объективно ограничены в зависимости от разновидности конфликта. Само существование различных центров власти, на национальном и региональном уровнях, уже означает наличие различных интересов. Противостоящие друг другу интересы, естественно, усложняют преодоление конфликта.
В системах федерального управления, как уже было отмечено, на разных уровнях государства может быть разным состав «большинства». Группа, находящаяся в меньшинстве на федеральном уровне, может представлять собой большинство на уровне субъекта федерации. В этом случае решение большинства теряет свой вес и спровоцировать конфликт довольно легко. В происхождении такой конфликтной ситуации определенная «заслуга» принадлежит характерному для федерализма политическому полицентризму С другой стороны, федеральная модель во многом способствует и достижению консенсуса, поскольку различные властные центры, под воздействием политического прагматизма, инстинкта самосохранения и других факторов. вынуждены не разрывать существующих связей.
Специфичные для федерализма конфликты («дополнительные конфликты») зачастую проистекают из противостояния государственных служащих федерации и государственных служащих ее субъекта. 14 Но такой кон флик имеет и свой позитивный аспект, в первую очередь, с точки зрения разделения, взаимного контроля и ограничения властей.
Ограниченность возможностей федеральной модели в регулировании конфликтов во многом обусловлена и плюралистическими структурами федерализма. Здесь действуют тенденции к политической фрустрации тех групп, которые стремятся внести переломные изменения в перераспределение сил и нарушить существующий баланс. Специфичная опасность федеральной модели состоит в возможной аккумуляции конфликтов, погашение которых если и возможно, то только насильственным путем. В определенной кризисной ситуации подобная аккумуляция может поставить под вопрос .существование самой плюралистической системы либо вообще уничтожить ее.15 Именно здесь выявляет себя центральное и, по своей сути, неразрешимое противоречие между демократией и федерализмом.
Тезисы к урегулированию конфликта*
1. На основании федерального договора Абхазия входит в состав Грузии. Договор станет составной частью Конституции Грузии. Внесение изменений в ээту часть Конституции Грузии будет произведено только после предварительных консультаций с абхазской стороной, и они вступят в силу после их одобрения Парламентом Абхазии.
2. Обе стороны признают, что федеральный союз есть средство объединения расчлененного, а не расчленения объединенного Постольку «при заключении брака о разводе не говорят». Конституция Грузии не касается вопроса о выходе из федерального союза.
3. Абхазия имеет полномочия по установлению Конституции и, постольку, ее автономия не является производной от воли центрального государства Власть Абхазии будет основываться на независимом источнике легитимации, а ее государственные структуры будут избираться населением Абхазии.
4. Абхазия является членом единого грузинского государства, а не его частью (как ээто бывает в случае автономий) Соответственно, правопорядок Абхазии есть не делегированный правопорядок, а «член-правопорядок» государства Центр не «дает» Абхазии компетенции, поскольку тот, кто что-либо «дает», может и «отобрать» данное.
5. Этнически абхазы рассматриваются не как меньшинство, а как одна из наций — формирователей грузинского государства.
6. Грузино-абхазские отношения будут основываться на принципе «нон-централизации». Этот принцип исключает существование такой «супер-инстанции», которая, может по собственному желанию, рецентрализировать государственные полномочия Грузинская сторона признает естественные права Абхазии по определенным видам компетенции. Отношения между Тбилиси и Сухуми не исключают наличия иерархии, но для этих отношений будет чужда модель «Центр-периферия».
7. Грузинская сторона учитывает чувство региональной идентичности абхазов, которое основывается на сознании отличительности по отношению к остальной части населения. Грузинское государство будет гарантом защиты культурной самобытности, языка, истории, национальной идентичности абхазов. Грузия признает и будет защищать федеральный принцип «Единство в многообразии» и будет способствовать культурному развитию абхазов. Со своей стороны, власть Абхазии обязана защищать Коституционные права жителей Абхазии, независимо от их этнической принадлежности, социального положения и вероисповедания.
8 Грузинская сторона с пониманием относится к опасениям абхазского этноса, которые проистекают из его демографических проблем . С учетом демографической ситуации абхазов возможно до пущение т. н системы позитивной дискриминации, которая предусматривает проведение политики особенного содействия в отношении этнических абхазов. Вместе с тем, эта система должна исключать нарушения законных прав большинства населения, и «хорошая цельь меньшинства» не должна означать «плохой цели большинства». Эта система также не должна поощрять изоляционализм абхазов, не должна препятствовать свободному перемещению рабочей силы (как необходимому условию развития рыночной экономики) и т.д.
9. С объединением в федеральный союз Абхазия согласна передать Центру целый ряд компетенции, т.е., соответственно, уступить часть компетенции. Но то, что Абхазия «потеряет» с точки зрения объема компетенции, то она и выиграет в пространстве. В частности, Абхазия примет участие в осуществлении государственной власти в масштабе всей страны Абхазия не только по-^ лучает широкую автономию, но вместе с тем берет на себя ответственность за управление общегрузинским государством путем участия во Второй Палате Парламента Грузии, в исполнительной власти, в судебной власти и конституционном правосудии Грузии. Формы ээтого участия определяются в процессе переговоров между сторонами.
10 С объединением в федеральный союз Абхазии предоставляются перспективы выхода на более широкий рынок, перераспределения финансовых ресурсов центральной власти, участия в международных отношениях и проч.
11. Абхазия участвует в процессе формирования единой государственной воли посредством Второй Палаты Парламента Грузии Вопрос представительства Абхазии в этой Палате определяется в процессе переговоров между сторонами. Избрание представителей Абхазии во Вторую Палату Парламента Грузии будет осуществлено либо непосредственно населением Абхазии, либо Парламентом Абхазии, либо во Второй Палате будут представлены члены правительства (исполнительной власти) Абхазии
12. Грузинская сторона допускает существование ступенчатой системы идентификации, когда индивид может считать себя сперва гражданином субъекта федерации и, лишь после этого, гражданином федерации. Абхазская сторона, в свою очередь, будет способствовать формированию среди населения лояльного отношения к центральной власти.
13. Конституция Абхазии должна соответствовать закрепленным Конституцией Грузии идеям демократии, социального и правового государства, республиканизма.
14. Изменение территориальных границ Абхазии требует согласия Парламента Грузии и Парламента Абхазии.
15. Компетенции будут перераспределены не между политическими институтами (как это имеет место в англо-американских системах), а между государственными уровнями Грузии и Абхазии (модель европейских конституций). Власть Грузии не создает исполнительных органов, которые возьмут на себя функцию применения федерального права в Абхазии. Применение федерального права осуществляют государственные структуры Абхазии
16. По Конституции Грузии определяется следующая система перераспределения компетенции: а) компетенции федеральной власти; б) компетенции Абхазии; в) конкурирующие компетенции; г) совместные компетенции. Компетенции, которые по Конституции не относятся к ведению Грузии, остаются в ведении Абхазии
17. Абхазия будет иметь свое представительство в столице Грузии -Тбилиси, которое будет способствовать установлению как формальных, так и неформальных связей между федеральной властью и субъектом федерации в сфере политики, управления, экономики и культуры. Это представительство, по сути, будет абхазским лобби в столице Грузии. Члены представительства имеют право принимать участие в деятельности рабочих органов Второй Палаты Парламента Грузии.
Манана Гургулия. — Представьте себе, что в Грузии не было этнорегиональных, этнополитических конфликтов. Уделялось бы в этом случае столько внимания проблемам государственного строительства и государственного устройства, как это делается сейчас?
Георгий Хубуа. — Это совсем нормально, т.е. федерализм, форма федерализма в каждом государстве была одним из способов разрешения проблем. Федерализм — очень динамичная категория, и вот этот каталог полномочий, он тоже не универсален. Он зависит от того, насколько сильны центробежные тенденции — и наоборот, насколько сильны центрифугальные или центростремительные силы, т.е. федерализм зависит как раз от баланса. Если нет стремления к автономии, то его нельзя дать сверху. Если, напр., в той же самой Самегрело или Имеретии нет желания автономии, то зачем нам федерализм? Но в отношении Аджарии, Абхазии вот это наблюдается. Кстати, федерализм нельзя считать решением этнических проблем. Этнический федерализм, он как раз очень хрупкая вещь.
Гия Анчабадзе. — Если, допустим, Аджария и Южная Осетия станут субъектами федерации, не вызовет ли это всплеска автономистских настроений, скажем, в тех регионах, где компактно проживает негрузинское население — например, в Джавахети? И надо будет идти навстречу этим пожеланиям — или как-то перегородить.
Георгий Хубуа. — Во-первых, я бы не сравнивал. Проблема Абхазии — это совсем другое. Что касается перспективы, то когда границы гипотетического субъекта федерации и границы проживания различных этнических меньшинств совпадут, это, я считаю, содержит больше дезинтеграционного, чем интеграционного.
Оптимальное пространство управления есть сбаласированность экономических, социальных, экономических и демографических ресурсов, с помощью которых субъект федерации мог бы распоряжаться теми полномочиями, которые ему принадлежат. Если мы дадим субъекту массу полномочий, но он из-за ограниченных ресурсов не в силах их использовать, это приведет к реализации центростремительных тенденций. Если он не сможет реализовать эти полномочия, то они автоматически перейдут к центру. В этом смысле у Мегрелии есть комплекс неполноценности — там сейчас тихо, а Имеретия поднимает голос, что для меня непонятно. О регионализации Имеретии говорит так называемый губернатор Имеретии, то есть человек, назначенный центром, который должен защищать интересы центра. А губернатор говорит, что мы должны больше поддерживать регионализм и т. д. Это типичный региональный эгоизм.
Станислав Лакоба. — А какая армия будет, и по какому принципу? Это очень важно.
Георгий Хубуа. — Принцип может быть региональным. Тинико тоже говорила, что Абхазия могла бы сама назначать офицеров или строить всю армию на региональной основе, но я не понимаю, зачем вам платить деньги за армию. Не понимаю, зачем маленькая нация должна думать о развитии своих и так ограниченных ресурсов, зачем пять тысяч человек под ружьем, не лучше ли держать перо, может быть, появится новый Гулия?
Нателла Акаба. — Вы сказали, что Абхазия должна будет в чем-то уступить. Но мне кажется, что это будет существенная уступка, потому что ей придется уступить в вопросе возвращения беженцев и в вопросе совместного проживания. Таким образом, за совместное проживание с грузинами в одном государстве ей придется заплатить. а в чем будет уступка со стороны Грузии?
Георгий Хубуа. — Конечно, уступки должны быть взаимными, и не знаю, чего потребует абхазская сторона. Взаимные требования не должны иметь эфемерный характер. Нужно конкретизировать требования. Есть классический каталог компетенции, которые остаются за федеральной властью, и каталог компетенции, которые остаются за субъектом федерации. Это зависит от того, насколько сильно стремление от центра и насколько силен федеральный центр. Что касается компенсации, с объединением в федеральный союз Абхазия сможет выйти на более широкий рынок, она также сможет участвовать в перераспределении финансовых ресурсов.
Нодар Сарджвеладзе.- Мой вопрос — о политических традициях едерализма. Существуют ли какие то политические опоры, котоие бы перевели Грузию на рельсы федерализма?
Георгий Хубуа. — Насколько я знаю Христианско-демократический союз, он как раз объявил своей программной целью федерализм. республиканцы солидарны с некоторыми принципами федерализма…
Я не думаю что я представил здесь фантастические планы. Если ы считаем, что это фантазия и просто не хотим так говорить, тогда йкажем честно, что это будет неопределенная ситуация, когда Абхая будет ждать, когда придет грузин с Калашниковым. Я думаю что кая ситуация не может продолжаться бесконечно — она не выгодна для Абхазии, ни для Грузии. Думаю, что мотивов чтобы найти 5ший язык, более чем предостаточно и для грузин, и для абхазов. Я е думаю, что правящая сейчас в Абхазии элита представляет объектаные интересы абхазской нации. В этом отношении, по-моему, федерализм мог бы дать какие-то возможные оптимальные рецепты как абхазам и грузинам найти форму сосуществования.
Батал Кобахия. — Думали ли вы о возвращении на родину махаджиров?
Тинико Хидашели. — Очень маленький ответ по поводу репагрианов Грузия сегодня готова принять только 200 000 турок-месхетинцев, оторые тоже мусульмане, репатрианты и тоже «негрузинской ориентаии». Так что это дело переговоров и дело соглашения. Я абсолютно увеена, что пятьсот тысяч репатриантов в Абхазию не приедут, но если вы ак фантазируете — это их право. Мы даем право на возвращение 200 000 урок-месхетинцов, так дадим права и 500 000 абхазским репатриантов, но на каких правах и как они приедут — это дело переговоров.
Батал Кобахия. — Честно говоря, я не готов был обсуждать проблему федерализма. Для этого нужна особая подготовка. Случайно в Дагестане я прочел статью Вячеслава Чирикбы в сборнике, который издал Бруно Коппитерс. И у меня давление поднялось, впервые в жизни. Я очень расстроился, тем более, что очень хорошо его знаю. Тут возникал вопрос о готовности к сотрудничеству… Если люди не готовы к сотрудничеству, то обсуждение вопроса неуместно.
На самом деле складывается впечатление, что мы не готовы. С другой стороны, абхазские ученые пишут о возможности федеративных отношений. Я должен желать жить с вами в едином пространстве? Сегодняшний уровень политических переговоров характеризуется тем, что наши власти, в общем-то, готовы к сотрудничеству, к выяснению горизонтальных и вертикальных связей… Обсуждается конфедерация, федерация. Другое дело, что мы всё это неправильно понимаем. Мы плохо себе представляем, что такое федерализм. Общество не готово. На самом деле общественное мнение более радикально. А власти, возможно, готовы к таким союзам. Если бы мы сказали «Да!», то конфликт был бы в другой стадии. У нас нет желания быть в едином пространстве не потому, что нам не нравятся грузины, а по причине угрозы нашей безопасности. Психологически. эмоционально мне интересно с вами общаться. Должен признаться. что на многосторонних встречах и конференциях я больше всех общаюсь с Паатой Закареишвили. Но один вопрос — мое личное отношение, а другой — наша безопасность. Я понимаю, что в какой-то степени я просто не готов идти дальше. Можно идти по такому пути — если не готовы, то ничего не обсуждаем. А если все-таки обсуждаем, то возьмем себя в руки и не будем нервничать. Масса проблем существует: вопрос языка, проблема того, как мы будем жить, проблема того, что абхазов все-таки меньше. Я понимаю беспокойство Давида по поводу того, что нас мало, но как сделать так, чтоб нас было не мало? Как сделать так, чтобы демографическая ситуация постоянно не служила угрозой возобновления других войн? Если эти вопросы не будут решены, то желания сотрудничества у народа не будет. И мы должны это констатировать.
Таким образом, я хочу сказать, что мы готовы обсуждать проблемы федерализма, но это не значит, что мы к нему готовы.
Давид Силагадзе. — Меня оба доклада в этом смысле устраивают. потому что они предлагают федеральное устройство. Из всех форм государственного устройства федеральный принцип, по моему мнению, более подходит. Ну, конфедерация — она менее устойчива, содержит в себе больше опасности распада и новых противостояний. Поэтому федеральный принцип более подходящий. Тут обязательно надо понять наших абхазских друзей — они боятся, будут ли гарантированы их права, не возникнет ли опасность исчезновения абхазского этноса Мы должны предлагать гарантии. Предложения об этих гарантиях содержались в докладах, но я думаю, что здесь больше консенсуса, больше прав субъекта отстаивать свои права, в том числе право вето, но это должно быть в разумных формах, чтобы право вето потом не стало причиной распада Здесь прозвучало: «Пока мы договоримся, пока мы подготовимся, созреем к федеральному устройству. » Значит, мы должны это откладывать на какой-то неопределенный период, который будет длиться 50-100 лет? Этого допустить нельзя, потому что мы имеем дело не с мертвой материей, мы имеем дело с живыми людьми, у которых есть воспоминания, ностальгия, характеры, и если подсчитать, после 93-го года, за семь лет, немало крови пролилась, немало материальных ценностей было уничтожено. Нас немного, мы не имеем права транжирить наши человеческие ресурсы. Это надо сделать незамедлительно, не откладывая. Здесь нет таких дилемм, которые нельзя было бы решить Здесь говорили: «А что думают другие грузины, другие абхазы?» Мы как раз призваны к тому, чтобы помочь остальным нашим согражданам выработать общее мнение. Что касается административного устройства Грузии: нужны ли там края, области, дополнительные или исторические — это вопрос спорный, но поскольку меня поджимает регламент, об этом я не буду говорить. То что мы приходим к выводу, что Абхазия должна быть субъектом федерации, равноправным и договорным, это не мое субъективное желание, а историческая необходимость Единое абхазо-грузинское государство в 21-ом году было образованно именно по такому принципу, и мы от этого принципа не должны отходить ни в коем случае. Приравнивать Абхазию к Раче или к Имеретии я считаю неправильным. Здесь возник вопрос о том, как будет называться общее государство. Об этом стоит подумать, чтобы название не стало причиной споров. Нам обязательно надо освободиться от эйфории победителя и от желчи потерпевшего поражение. Мы должны подходить к решению вопроса с точки зрения целесообразности и перспективы. Не будем взвешивать, сколько килограммов уступок сделает грузинская сторона и сколько должны уступить абхазы. Мы должны думать только об одном: чтобы будущее поколение опять не стало перед такой дилеммой и опять не пролилась кровь, и потому не будем взвешивать, сколько мы будем уступать друг другу — будем уступать столько, сколько нужно для совместной жизни, потому что врозь нам жить не дано
К вопросу мохаджирства. Уважаемый Батал … Лично я и движение, которое я представляю — за то, чтобы вернулись абхазы, которых в свое время выселили царская Россия и турецкая империя. Этот вопрос стоял еще в 20-х годах, и Нестор Аполлонович Лакоба переживал: «Мы хотим их вернуть, а они почему-то не возвращаются». Я думаю что в течение полутора веков, которое они провели за пределами своей родины, они привились там, но кто захочет, пусть возвращается, никто не смеет [их остановить].
Паата Закареишвили. — Здесь идет речь не о том, каким должен быть федерализм, а о том, видим ли мы тяжесть проблем, которые стоят перед нашими народами, перед какой дилеммой стоят они после 1993-го года. Можно вспомнить, какие хорошие были перспективы и желания до этого, удачные встречи, договоры, но к сожалению, 92-93 гг свели на нет все достижения совместного проживания этих двух народов. Если ты падаешь со скалы, то все равно, как высоко удалось тебе подняться, нужно начинать с подножия. Мы должны начать с нуля, с той ситуации, которая у нас на дворе: с норм международного права-которые диктуют нам свои условия, к которым мы сами стремимся Очень часто обе стороны ссылаются на эти нормы, хотят, чтобы эти нормы укрепляли их позиции. Никто не скрывает, что та ситуация, в которой мы находимся, нас устраивает и мы хотим добиться своего, апеллируя к мнению международного сообщества. На наших встречах мы хотим показать вам тот уровень развития грузинского общества, которого достигла на сегодня Грузия. Людей, которые думают так же, как мы, много. Мы, к сожалению, пока в меньшинстве, но нас много среди мыслящих людей, которые имеют претензию думать больше, чем требуется только для пропитания семьи. Я думаю, что мы искренне переживаем за свое государство. Я говорю от имени этого слоя населения, который берет ответственность за свое государство и хочет жить более достойно, чем сейчас. Мы стараемся подбирать для наших встреч не столько правильно думающих людей, сколько тех, которые имеют влияние на общество. Мы хотим показать вам, что процессы идут, может быть, в ошибочную сторону, но как бы там ни было, у нас есть желание выйти из кризисной ситуации. Хотим предложить что-то более или менее приемлемое Мы общаемся с теми абхазами, которые играют такую же роль в свогм обществе, которые имеют свой статус, свой уровень влияния на общественное мнение в Абхазии. Я считаю, что среди вас и ваших друзей есть люди, которые не сегодня-завтра попадут в структуры власти Абхазии и будут принимать решения о том, какой должна быть Абхазия. Эти наши усилия рассчитаны на несколько лет, на 2-3 года (надеюсь, не больше), чтобы, когда наше поколение (а с ним — и новое мышление) придет к власти, у нас были наработаны механизмы взаимоотношений. И Давид Бердзенишвили, и Тинико Хидашели, и Гия Хубуа предложили (независимо друг от друга) открытую возможность обсуждения. Мы открыты обсуждать любую тему, если есть желание создавать что-то общее. То есть у нас нет альтернативы, другого выхода- нужно строить новое государство на руинах 93-го года. За нами, к сожалению, 93-й год, огромное количество жертв, которые понесли обе стороны, особенно абхазская сторона, потому что это малочисленный народ по сравнению с грузинами Нет в Абхазии семьи, где не было бы жертв. Среди нас всегда присутствуют люди с грузинской стороны, которые тоже имеют личную боль, как г-н Давид Силагадзе, Я уважаю людей, подобных г-ну Давиду, которые, несмотря на такую потерю, все-таки смотрят вперед. К сожалению, в Грузии есть много людей, которые после таких потерь думают только о мести, но мы, которые здесь собрались, стараемся быть выше этого. Мы должны предугадать перспективу — к чему мы можем прийти завтра? Если мы сегодня не к чему не придем, то наши дети более спокойно, более профессионально, более мудро будут решать (потому что на них не будет висеть тяжесть войны, которая давит на нас) все вопросы — и махаджирства, и беженцев, и перемещенных лиц — разрешимые в демократическом государстве. Мы хотим показать. что Грузия хочет стать демократическим государством — и с вашей помощью тоже, если от вас будет поддержка. Это наше основное стремление, и мы хотим, чтобы наши отношения развивались в эту сторону
Нателла Акаба. — Мне кажется, абхазы давно уже честно ответили, и как бы кому-то ни было неприятно это слышать, но, в подавляющем большинстве своем, абхазское общество (не только этнические абхазы) не хочет жить с грузинами. Мне кажется, это совершенно ясно, об этом все время говорится. Но речь идет о другом. Почему мы, тем не менее, анализируем федерализм? Обсуждение федеративной модели совершенно не должно означать, что мы готовы принять федеративную модель. Мне кажется, что это обсуждение должно нам помочь найти выход из этого тупика, и, может быть, в ходе этих дискуссий и в ходе изучения накопленного в мире опыта мы сможем все-таки что-то обрести. На имеющемся фундаменте мы ничего не сможем построить. Мы должны совершить какой-то прорыв, не знаю. окажется ли это нам под силу. Я это говорю потому, что мне самой было сложно согласиться на участие в этом проекте. Может быть, кто-то видел, вышла такая книга под редакцией Бруно Коппитерса. Давида Дарчиашвили и моей. Это результат совместного труда как грузинских и абхазских, так и зарубежных экспертов. Мне пришлось, в рамках этого проекта, познакомиться со швейцарским федерализмом. Я написала статью, но психологически мне было трудно писать об этом, потому что я думала, что кое-кто в Абхазии может воспринять эту статью как мое согласие на решение проблемы в рамках федерализма. Но я все-таки написала эту статью, и, кажется, меня правильно поняли. Обсуждать можно все, но это совершенно не означает, что мы можем согласиться на федерализм. Когда говорят о таком решении, то должны прежде всего подумать: а почему абхазам нужно на это пойти? Как бы ни говорили, что не надо торговаться. все равно в политике происходят сделки. И давайте попытаемся понять, что Грузия может сегодня предложить Абхазии? Больший уровень безопасности? Я в это не верю, тем более, что в рамках федеративного государства любое проявление самостоятельности может трактоваться как мятеж, и опять грузинские войска введут в Абхазию. Поэтому, когда Георгий говорит, что нет ни одной проблемы, которая не может быть решена в рамках федерализма, то это очень абстрактно, а вот если иметь в виду, что мы говорим именно о грузинском федерализме, то тогда это большой вопрос. Мне кажется, в силу своего менталитета, мы пока еще не доросли до федерации. Я думаю, мы пока еще не европейцы. Федерализм предполагает очень высокую степень демократии и толерантности, которой нет ни в одном из наших обществ. Поэтому все это нужно, полезно и немного утопично Таково мое мнение. Вы ошибаетесь, когда думаете, что абхазам будет очень приятно участвовать в управлении Грузией. Я вас уверяю, абхазы сегодня этого не хотят и наоборот, боятся. Мы привыкли к тому, что в Тбилиси всегда ковались абхазские кадры -проверенные. Они находились там годами и потом уже не представли интересов Абхазии. Я считаю, что этим как раз не нужно нас привлекать, потому что это, наоборот, вызывает самую негативную реакцию. Я прошу прощения, если выступила слишком резко.
Арда Инал-Ипа. — О том, что нужно честно ответить на вопрос, хотим ли мы жить в общем государстве. Что касается нашей аудитории, то мы хотим честно говорить об этой проблеме и обсуждать ее. Но я считаю, что вопрос должен быть поставлен более масштабно -хотят ли народы жить вместе?
Если мы хотим получить честный ответ, то нужно честно задавать вопрос. Это все равно, что в помещении поставить гвардейцев у выходов — в одном друзья Грузии, в другом СНГ, Россия, войска — и спросить: хотите ли вы выйти или остаться? Мне кажется, честного ответа в такой ситуации, когда имеет место принуждение, не может быть. Конечно, это риск — задать честно вопрос. Но, мне кажется, без риска трудно будет добиться прорыва, о котором говорила Нателла Акаба. Теперь, что касается модели и формул федерализма. У меня конкретный вопрос и, может быть, опасение: Тинико Хидашели говорила о квотном представительстве во властных структурах. Означает ли это два абхаза по национальности или два представителя Абхазии, имея в виду, что большинство будет грузинским? Если это только от Абхазии, когда эти двое могут быть грузинами, понятно, что абхазы будут беспокоиться, если же будут абхазы по национальности, то это будет беспокоить грузинское большинство. Мне кажется, в этом заложен большой конфликт. И еще важная вещь, о которой хотелось сказать. Мы критически обсуждаем эти модели, но я бы не хотела, чтобы мы упустили возможность выразить вам благодарность и оценку того, что вы делаете. Мы очень хорошо понимаем, как это трудно и сколько вам приходится слышать обвинений или, в лучшем случае, жесткой критики. Когда я слышала об этих моделях, у меня было очень большое сожаление: если бы в 92-м году был такой диалог, мне кажется, что войны бы не было. Но и сейчас ваши достижения в этой области очень нам нужны, потому что это реальные при меры серьезных сдвигов в грузинском обществе. Не хотелось бы, чтоб в нашей полемике терялось наше уважение к вашей работе.
Нодар Сарджвеладзе. — Когда выступал Георгий, я задал вопрос -есть ли политическая опора, чтобы все это — федералистские идеи -претворить в жизнь. Мы разбираем этот вопрос в связи с грузино-абхазским конфликтом с нашими абхазскими коллегами. Мне кажется, что само по себе федеративное устройство грузинского государства привязано к вопросу грузино-абхазских отношений, но оно имеет самостоятельное значение, ценность Поэтому, наверное, нам, грузинам, предстоит большая работа, чтобы внутри нашего общества рассматривать эти модели, вести дискуссию внутри общества, потому что грузинское общество пока не совсем восприимчиво к идеям федерализма.
Манана Гургулия. — Я тоже обратила внимание на принцип квотирования. Мне кажется, он содержит определенную опасность, и у нас есть исторический опыт, когда этот принцип использовался при формировании абхазского парламента, вызвав бурную реакцию именно в грузинском обществе. У меня нет уверенности, что в случае использования этого принципа люди не будут голосовать по этническому признаку. Одна из тем, которые мы должны были обсуждать -это гражданское общество. Но мы ее как-то быстро проскочили и стали говорить о моделях государственно-правовых отношений между Грузией и Абхазией. Но мне кажется, что пока не будет сформировано — не на словах, не декларативно, а на деле — реальное гражданское общество, где интересы человека будут выше групповых интересов, у нас мало что получится. При принципе квотирования грузины будут голосовать за грузин, абхазы за абхазов. Батоно Нодари Сарджвеладзе был прав, когда сказал, что необходима очень серьезная работа внутри наших обществ. На вопрос: «Хотите ли вы жить вместе с грузинами?» вы услышите эмоциональный ответ: «Нет, не хотим. Нас разделила война, и мы не хотим больше крови». Потом, вы все время говорите, что абхазы боятся. Да не боятся они на эмоциональном уровне. Они часто повторяют, что одну войну выиграли и, в случае необходимости, готовы выиграть другую войну за независимость своего народа. Дело тут не в физическом страхе. Проблема в обеспечении безопасности абхазского народа. Поэтому, мне кажется, необходима работа внутри обществ, формирование самих обществ, которые захотят и смогут договориться. И здесь я согласна с Паатой Закареишвили. Наверно, придут следующие поколения, на которых не будет так давить груз прошлого. Я не хочу решать за будущие поколения, как им жить — в федеративном или конфедеративном союзе. Но хочу, чтобы я и мои друзья делали что-то, чтобы был, пусть этот худой, но мир, и чтобы идущие за нами могли говорить друг с другом без Калашникова.
Паата Закареишвили. — Мне пришлось беседовать с депутатами парламента Северной Ирландии, с представителями двух крайних направлений, которые оппонировали друг другу. Я им задал наивный вопрос: если вас что-то не устраивает, почему вы его выполняете, вы же находитесь в оппозиции. Они мне ответили гениальной фразой: у нас так написано в конституции. Это превосходно. В этом вся философия правового мышления. Они сказали, что если нарушат они, то этим дадут возможность оппонентам тоже нарушить соглашение. Для|них то, что написано — это закон, а у нас нет такой культуры, для нас написанный закон — это не закон, мы в любом случае подписываем документы, чтобы тянуть время, что-то выиграть. Мы хотим создать в Грузии такое общество, где написанный закон — это закон и имеет влияние Соответственно, когда мы предлагаем что-то, мы хотим сказать, что то, что нами согласовано и записано, будет защищено всеми гарантиями. Основой наших отношений должно быть то, что мы, с вашей помощью, должны переоценить наши укоренившиеся ценности и существенно измениться. И вы тоже должны проделать такой же путь, с нашей помощью. Мы все, и абхазы, и грузины, должны быть уверены, что возвращение или примирение произойдет с уже существенно другим абхазским обществом и существенно другим грузинским обществом. Пока мы сами не изменимся и не начнем смотреть на нас — на нас образца 1992 года — как на чужих, то не достигнем той зрелости гражданского самосознания, на которой только и можно будет построить будущие достойные отношения.
Батал Кобахия. — Когда вы говорите, что можете предоставить безопасность, а мы не верим, то мы не исходим из наших эмоций, мы исходим из исторического опыта Никогда — даже в 21-м или 31-м годах, когда нас лишали нашего политического статуса- грузины не говорили:
мы делаем это, чтобы вас наказать. Всегда имелось в виду: «мы это делаем для вашего блага», но ситуация складывалась таким образом, что благом это для нас никогда не оборачивалось — не только эти 70 лет, но и другие периоды соединения не были благополучными для нас. Я считаю, — не абхазы, а я, — что если даже Паата Закареишвили, Давид Бердзенишвили и все миротворцы, которые здесь присутствуют, станут во главе грузинского правительства, я даже в этом случае не хочу быть с вами в одном государстве. Сколько вы сможете прожить? Ну, лет сто двадцать, как мой дед. Не более. А дальше опять будут проблемы. Ситуация не должна зависеть от хороших или плохих людей. Ситуация должна быть такой, чтобы правильные законы нельзя было нарушить. Вот этого вы пока не можете предложить и гарантировать.
Манана Гургулия. — Требуя от грузинской стороны аргументации, мы должны привести и свои аргументы по поводу того, что Абхазия как независимое государство тоже может быть гарантом стабильности на Кавказе, обеспечивать безопасность, устанавливать добрососедские экономические отношения. Концептуальная разработка того, что есть независимое абхазское государство, должна быть осуществлена с нашей стороны
Каха Беродзе. -Я хочу предложить как-то по иному взглянуть на все это, немножко в общем плане. Ситуация у нас такова, что речь уже не идет о желаниях, о симпатиях и антипатиях. По-моему, нужно исходить из необходимости, из оптимального, рационального подхода. ЕСли кто-то сейчас думает, что война решила проблему, я не могу с этим согласиться. У нас на протяжении 200 или 300 лет, с какой-то точки времени, отношения шли не по естественному пути Это привело к нескольким фазам трансформации этого конфликта. Этот конфликт длится достаточно давно, и из-за того, что никто не смог направить разговор в правильное русло, все это накрутилось, потом еще из-за ошибок коммунистического периода все это так накрутилось, что возникла патологическая неприязнь друг к другу и мы даже осмеливаемся говорить о какой-то генетической несовместимости этих двух наций. Это моя интерпретация, ведь патологическое нежелание: с кем угодно, как угодно, лишь бы не с грузинами!.. Просто надо взглянуть на историю до того, как мы оказались в среде влияния России. Если эта ненависть грузин и абхазов друг к другу естественна, то как же мы прожили все эти тысячи лет?
Нателла Акаба. — Вы же сами сказали, объяснили, что это наслаивалось, как снежный ком.
Каха Беродзе. — Да, это я и хотел констатировать. Вот теперь у нее такое положение; накрутилось и все идет своим ходом. Еще накручивается. Что-то нужно делать, менять что-то.
Батал Кобахия. — Статус.
Нателла Акаба — Блокаду отмените.
Каха Беродзе. — Хорошо, теперь мы рассматриваем конкретные проблемы: блокада, статус, потом «Абхазия уже выиграла», и вроде сейчас грузины должны инициативу проявлять. Я думаю, что имею честь присутствовать в таком обществе, которое интеллектуально стоит выше мести, выше ненависти. Я единственное, к чему веду: вроде обсуждаются какие-то модели, предложения, вместе с тем есть такая мысль, что это фантазии, нереально, и не в силу того, что сами эти модели нереальны, а потому, что общество не готово’. Даже мы сами не чувствуем уверенности, что мы готовы. Я перейду в философское русло: цивилизация, прогресс и развитие — это дело не людских масс, не общества в целом, а где-то 15% интеллектуалов, которые делают и ‘хорошую музыку, и политику и т.д. Так что, если не найти таких людей, которые делают прогресс, способны предложить что-то новое, и говорить, что общество не готово и нужно переложить ответственность на будущее поколение, это будет абсолютный крах
Нателла Акаба. — Грузия сегодня готова к федерализации? Почему конституция Грузии все еще является конституцией унитарного государства?
Каха Беродзе. — Калбатоно Натела, я не говорю сейчас об абхазах, я говорю в целом… По моему убеждению, и в том, и в другом обществе мы должны как-то способствовать нахождению таких людей, которые предложат что-то новое, что-то изменят.
Абесалом Лепсая. — Я хочу поддержать Каху в том плане, что, действительно, недопустимо сейчас говорить, что мы не хотим жить с грузинами даже через сто лет. Это красноречивое подтверждение образа вечного врага. Откуда мы знаем, какими через сто лет будут грузины?
Нателла Акаба -Кто сказал, что мы не хотим жить с грузинами даже через сто лет?
Абесалом Лепсая. — Я просто хотел задать докладчику маленький вопрос. Конфедерация и федерация — есть ли там какое-либо противоречие?
Георгий Хубуа. — Различие между конфедерацией и федерацией состоит в том, что конфедерация не рассматривается как стабильная форма, т.е. это переходная форма — или к большей интеграции, или наоборот, к дезинтеграции. Соединенные Штаты вначале были конфедерацией, потом стали федерацией. Но имеются случаи дезинтеграции. Основное отличие в том, что конфедерация — это объединение государств, которые являются государствами в международно-правовом смысле и объединяются для достижения конкретной цели, власть конфедерации не распространяется на граждан прямо.
Давид Бердзенишвили. — Если многие другие встречи — и на неправительственном, и на правительственном уровне — тоже не приведут к результатам, тогда потребность к продолжению таких встреч просто отпадет. Если считать Грузию проигравшей стороной, то можно сказать, что и Германия проиграла войну, никто ведь не восстановил Германию в пределах 37-го года, более того — около 10 миллионов немцев было изгнано из стран Центральной и Восточной Европы, но Германия с этим примирилась и сейчас является самой мощной европейской державой, хребтом Евросоюза. Можно идти и по такому пути, но я вас уверяю, если в течение нескольких лет будут исчерпаны возможности совместного проживания грузин и абхазов и в Грузии придут к власти люди, которые будут стараться строить Грузию независимо от Абхазии, то Грузия, скорее всего, не признает независимость Абхазии. Наша история не дает никакой гарантии для безопасности Абхазии, но я плохо представляю, что хорошего говорит история о безопасности Абхазии вне пределов Грузии, в рамках Российской империи. Ситуация ведь такая, что если грузины и абхазы не договорятся, тогда на этом пространстве будут усиливать влияние государства помощнее и пототалитарнее, чем Грузия. Слава Богу, у грузин нет ресурса авторитарности. Грузия будет строиться, и если нам удастся из этого фрагментарного государства и фрагментарного общества создать нормальное демократическое государство, то будет какая-то стабильность в Грузии и будет непонятная ситуация в Абхазии Но есть и другие сценарии. Если демократические силы окажутся невостребованными не только при Шеварднадзе, но и в послешеварднадзевское время, тогда из Грузии получится какое-то дикое государство, и от этого вам будет не легче. Мне в такой стране жить не придется — если я успею, я покину такую страну, потому что у нас есть опыт, и при Гамсахурдия было такое. Я не очень высокого мнения о демократическом ресурсе Грузии, но я не отрицаю возможности усиления этого демократического ресурса. Я не специалист по Абхазии, мне трудно судить, но я думаю, между нашими обществами большая разница: разная степень свободы, разница в политическом плюрализме, в свободе прессы и т. д. Т.е., Грузия в какой-то степени опережает Абхазию. Учитывая осадное положение Абхазии, все понятно, но если не будет перспективы расширения демократических островков, если мы не создадим, не расширим демократического пространства, не построим гражданского общества, то мы окажемся в той же ситуации, что была при советской власти: будет дикая пестрая Грузия, будет непонятная ситуация в Абхазии, и перспектива номенклатурного решения этой проблемы будет выше, чем при нормальных условиях, а как номенклатура решает эту проблему, мы знаем так было в 20-е, 30-е, 50-е годы, потом опять номенклатурный реваншизм с другой стороны. Я прочел ту статью Вячеслава Чирикба, и у меня появилось какая-то надежда. Когда я слушал Абесалома Лепсая, эта надежда усилилась: У нас есть возможность найти точки соприкосновения. Но оказывается, то, что писал Чирикба, уже неприемлемо. Я не принимаю как однозначный аргумент, что общество этого не принимает — ну и что, что общество не принимает, общество и меня не принимает. Я предлагаю что-то похожее на то, что предлагает Чирикба, думаю, что это базовая концепция, о которой можно будет говорить. Не знаю, в книге было написано, что он представляет Абхазию.
Лиана Кварчелия — Мне кажется, что за наш вынужденный поиск союза с Россией мы должны благодарить Грузию. Если Абхазию принудят принять соглашение, основанное на вертикальных взаимоотношениях, то в будущем это будет создавать больше возможностей для России вмешиваться и влиять на процессы в Грузии, используя Абхазию. Если Абхазия свободно будет выбирать взаимоотношения типа конфедерации или двух независимых государств, связанных договором о мире и сотрудничестве и т. д., то будет больше шансов, что Абхазия повернется лицом к Грузии, и может быть, она захочет вместе с Грузией и Южным Кавказом интегрироваться в другие сообщества. Поэтому, когда вы говорите о России, нужно помнить о том, кто толкает Абхазию в ее сторону.
ЛИТЕРАТУРА
1 По данному вопросу более подробно см.: Dahrendorf, Die Funktion sozialer Konflikte; ders., Elemente einer Theorie des sozialen Konflikts, beide in: Dahrendorf, Gesellschaft und Freiheit. Zur soziologischen Analyse der Gegenwart, 1961.
2 Dahrendorf, Konflikt und Freiheit Auf dem Wege zur Dienstklassengesellschaft 1972
3 Coser, Theorie sozialer Konflikte, 1965
4 Mayer, The Social Problems of an Indrustrial Civilisation, 1957. Цит. по по Karl Weber, Fuderalismus als Instrument demokratischer Konfliktregelung, S 52
5 Sturm, R, Strategien intergoevememenralen Handelns Zu neueren des Fuderalismus Deutschland und in den USA, Tbbingen, 1996, S 5
6cm Benz, A, Fuderalismus als dynamisches System, Opiaden, 1985.
7 Elazar, D , in Urbanisation in Federal Systems, Manuskript, Philadelphia, 1973, S 21 Цит по: Frenkel, M, Fuderalismus und Bndesstaat. I Band, Fuderalismus, 1984, S152
8 Там же
9Там же.
10 Там же.
11 Alexsandre Marc, La Planification a lalumieredufederalisme,L’Europe en formation, No. 37, April 1963, No. 38, Mai 1963, No. 39, Juni 1963,No. 42-43, September/Oktomber 1963, No. 44, November 1963, No. Dezember 1963.
12 Frenkel, M., Fuderalismus und Bundesstaat, S. 188.
13 Dahl, R./Tufte, E. R., Size and Democracy, Stanford, 1975, S. 91.
14 Simeon, R, Federal-Provincial Diplomacy, S. 8. Цит. по: Frenkel, M., Fuderalismus und Bundesstaat, S 188. 15 Scharpf, Demokratie theorie zwischen Utopie und Anpassung, 2. Auflage, Konstanz,1972, S 52
* Заглавие доклада предлагается редакцией