В разгар всемирной боли по убиенной Анне Политковской мне среди многих откликов пришло неисповедимыми путями интернета письмо от прежде незнакомой мне Ии Мерквиладзе, из Грузии.
Ия – по специальности детский психиатр и по совместительству наша коллега-журналистка. Работала в школе-интернате для детей с задержкой умственного развития, работала с беженцами из Абхазии и Южной Осетии, два года была нештатным сотрудником радио «Свобода». Работала в Центре культурных взаимосвязей «Кавказский дом» и в созданных на его базе Университете кавказологии и воскресной школе для социально незащищенных детей преподавала конфликтологию; выпустила «Краткий словарь гендерных терминов» на грузинском и русском – как дружественный жест абхазским и осетинским коллегам. Она также возглавляет НПО «Женский ресурс-центр ‘Сатноеба’» («доброта и добродетель»), член Женской коалиции Грузии и госкомиссии по гендерному равноправию. Сейчас она — в Америке по приглашению Сан-Францисского университета.
Я воспользовалась случаем получить информацию из первых уст о происходящем в Грузии.
— Родилась я в Кутаиси, городе, который на заре истории был столицей Грузии. Ему более 3.500 лет и называли его Ая. Кутаисский юмор –фирменный. Некогда этот город называли «городом мая и роз». Каждый год устраивались оперные фестивали, приезжала Елена Образцова вместе с Зурабом Соткилава и Маквалой Касрашвили; а кутаисский шелк славился на весь СССР. Моя мама преподавала фортепиано в музыкальном техникуме им. Баланчивадзе, и хождение по музыкальным и театрально-оперным мероприятиям было традицией нашей семьи. Когда я впервые в 5-летнем возрасте увидела по ТВ Майю Плисецкую и ее «Умирающего лебедя», уже знала, что стану балериной. В то время из каждого окна слышалась музыка, и почти каждый третий день мама приносила из книжного магазина, «из подлавка», достойнейшие русские книги. Однажды даже мне было позволено зайти в «подлавок» — в большую заднюю комнату магазина, с полками от пола до потолка, где стояли книги не для «официальных» полок… В итоге мы сколотили приличную библиотеку. Это сейчас – «всё на продажу», но покупателей достойных книг маловато…
Не стала я балериной, стала детским психиатром.
Когда училась в Тбилиси на втором курсе, случилось 9 апреля (9 апреля 1989 советская армия вторглась в Тбилиси и танками, саперными лопатками и ядовитыми газами разогнала митинг-молебен. Н.Б.)… Это был шок для всего нашего поколения. Помню, ходили, как лунатики, по нашему городу и не могли высказать невысказанное… Тогда я поняла, что чувствовали люди моего и не моего возраста в Будапеште и Праге. Помню русские танки вокруг футбольного стадиона «Динамо», я жила рядом…
Зимой 1991 – 1992 – гражданская война в центре Тбилиси… Когда раздались первые залпы, я в православном храме им. Богородицы в Дидубе (район Тбилиси) крестила шестимесячного сына моей подруги… Все просили Бога, чтобы происходящее обратилось в обычный дурной сон. Но это не был сон. Было странное, амбивалентное состояние души. Я до сих пор не понимаю, что произошло? Почему люди ходили на работу, почему ели-пили, почему не закрылись школы и парикмахерские? Люди, словно привидения, совершали свой «привиденческий» маршрут… Тогда мы проходили в институте медицинскую криминологию. Как назло, медпрактика была в морге одной из больших больниц, а в коридоре прямо на полу штабелями лежали трупы убиенных, на них не было «ярлыка», кто был «за законную власть», кто «против». Они лежали друг на друге, как братья по несчастью и смерти, с еще свежей кровью на висках… Это не было «красивой» смертью из «Лебединого»… Это было неописуемо жуткое, грязное, безгранично отчаянное и необъяснимо черное, реально-нереальное, как с гравюр Гойи «Каприччиос»… Не зима, не осень… какое-то пятое время года. Так я узнала, что ад переместился на Землю.
Потом – темнота. Ни света, ни хлеба, ни тепла. Стрельба из «Калашникова» на улицах, беспредел, похищения, разбой… Сводки с фронта – из Абхазии. Тбилиси превратился в город-привидение. А город моего детства Кутаиси стал черным, в прямом смысле, от коптивших нагревательных «устройств», от нескончаемых панихид, женщин в черном… Город опустел – кто подался в Грецию, кто в Турцию, кто в Россию, самые «счастливые» — в Америку.
С авиарейсами из России всё чаще стали прибывать «грузы-200» уехавших на заработки… Необъявленная война, невидимая, не политическая, не «расшифрованная». Их на родине хоронили молча, без политических заявлений. Только в моем окружении таких цинковых гробов насчитывается семь… или больше…
В домах грохотали «движки» -генераторы, — их включали, чтобы «насладиться» порцией жизни из телесериалов. А на улице шел свой «сериал» – без конца, без хэппи энда. Соседи просили одолжить «движок» для поминок… Я поняла, что я – классический образец «потерянного поколения» с опытом медицинской криминологии и с «лебединой перспективой» на жизнь.
Во время гражданской войны выходила оппозиционная Шеварднадзе газета «Иберия-спектр». Ее редактор — Ираклий Гоциридзе, внук известного грузинского писателя Давида Клдиашвили. Его сына – художника, рисовавшего «звиадистов» и «антизвиадистов»… во время этой бойни нашли повешенным в лесу близ Тбилиси. Через 10 лет убили второго сына, режиссера, который поехал искать счастье в России… Там его нашли на улице умершим от побоев. Ему еще «повезло»: включилось грузинское посольство, а то бы похоронили как неопознанного… сколько таких, Бог знает…
— Невыносимо… Ведь в советские годы вся интеллигенция Союза почитала Грузию как центр уникальной древней кавказской культуры. Представление, несколько идеализированное, складывалось из туристских маршрутов, милых своеобразных грузинских фильмов, песен… Кажется, и грузинская интеллигенция дружила с российской… Куда всё это исчезло?
— В советском грузинском кино было очарование, юмор, мудрость, легкость «неитальянского реализма», — что давало русским и другим повод подшучивать над нами, над нашим акцентом, любить полушутя-полусерьезно и немножко завидовать… То кино кончилось вместе с Советским Союзом. Нет уже ауры фильмов Шенгелая или Иоселиани. 15 лет назад, в черные дни гражданской войны, я написала статью о грузинской интеллигенции. Не знаю, какая она, «красная» или «белая», но она взяла оружие. Интеллигенция цвета оружия. Его направили на тех, кто наизусть знал фразы из «Мимино» и «Мелодии Верийского квартала». Я сравнила их с людьми психологии Аль Капоне (крестный отец чикагской и нью-йоркской мафии. Н.Б.), который говорил: «Сладким словом и револьвером достигнешь большего, чем только сладким словом»… Я была очень разочарована мировоззрением наших знаменитостей и навсегда поняла, что ни «Оскар», ни нобелевская премия, ни число прочитанных книг не является мерилом человечности. Так началась моя журналистская деятельность.
Недавно скончался режиссер Леван Закарейшвили, который почти 10 лет снимал фильм «Тбилисо, Тбилисо»… Это – не о том «Тбилисо» Реваза Лагидзе, со знаменитой песней… В этом фильме – полумертвый город. Город-вдова…
9 апреля, три войны плюс чеченская (я ее считаю «своей»), плюс «революция роз»… слишком много для одного молодого поколения… Когда-то грузины шутили: «Кто всех лучше? – Конечно же, грузины!», мы самые-самые… Потом началась эпоха самобичевания, мы – никчемные, которые не могут и своих-то не предать… Но мы не ангелы и не черти. Когда идет политическая дискуссия на «высоком» и «низком» уровне, я всегда с опаской вспоминаю слова Стэнли Кубрика: «Большие народы ведут себя как гангстеры, а маленькие – как проститутки». Мы не большие и не маленькие. Мы – усталый народ, который мог бы быть разборчивее с «друзьями» и «врагами», но ведь соседи – это от Бога, и никуда от этой участи не убежать.
Я не очень уверена в прочности российско-грузинских культурных взаимоотношений. Нить оборвалась, а рвется там, где слабо. Если бы эти узы были прочные и органичные, не было бы сегодняшнего «пинг-понга» между двумя «совершеннолетними» странами. Грузия в масс-культуре ассоциировалась с «шашликом», «хачапури» и продавцом зелени на российских рынках. Этот грузинский акцент с «шашлычным» привкусом нам «вернули» с трибун Госдумы, когда один из депутатов начал говорить со «сталинским акцентом», и присутствующих законодателей это очень развеселило. Никто не встал и не вышел. Вот вам и «Мимино»… Если вы заглянете в русский интернет, то увидите, что грузины – сплошь «педофилы и зоофилы». Интересная трансформация «лица кавказской национальности», который когда-то имел неосторожность сказать бессмертную фразу: «Ларису Ивановну хочу!»…
Я очень благодарна тем людям, которые в знак протеста против этого безобразия меняют русские фамилии на грузинские и в эфире радио «Свобода» вспоминают с благодарностью Грузию и грузин. Но активно протестуют, в основном, НПОшники и защитники прав человека, а деятели культуры не объединились в голосе возмущения. А может, и Россия тоже усталая страна, как и Грузия?
— Вы упомянули о своей работе в «Кавказском доме». Можно ли поподробнее?
— «Кавказский дом» — Центр культурных взаимосвязей кавказских народов, находится в центре Тбилиси, на ул. Галактиона 20. Там работают представители разных национальностей, в том числе и активная защитница чеченских беженцев, кистинка Мека Хангошвили. В здании – уникальный музей: Пушкинский мемориал дома Смирновых (директор музея – Александр Сватиков). Дом принадлежал Александре Осиповне Смирновой-Россет, которая была близким другом Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Гоголя. Этот дом связан с такими знаменитыми грузинскими деятелями, как Бараташвили, Чавчавадзе, Эристави, Сараджишвили… Это, наверное, уникальный памятник русско-грузинских связей не только для Грузии, но и для России. Но странно и «комично», что Россия именно эту организацию окрестила «террористической» и враждебной России, так как «Кавказский дом» не раз высказывал свою позицию насчет постыдной и пагубной войны в Чечне. В Чечне истребили всё живое и это почему-то осталось за «кулисами» театра. Хотя театр отличается от жизни тем, что у него всегда есть запасной выход. У чеченцев нет ни черного, ни белого входа и выхода…
«Дом» приютил и обогрел чеченских беженцев — больных, голодных, отверженных, оскорбленных, полуживых… И не потому, что Грузия присоединилась к Женевской конвенции о беженцах. А потому, что в Грузии существует культ «гостя», а повесть грузинского классика Важа Пшавели «Гость-хозяин» — наше нутро, наша сила и наша трагедия одновременно. Не раз нам напоминали «друзья», что чеченцы во время абхазской войны воевали против грузин, но это был никчемный аргумент для соотечественников Пшавели… В 2004, будучи в Нью-Йорке, я посмотрела спектакль грузинского театра “Synetic Theater” (театр находится в Вашингтоне, его директор Паата Цикуришвили; www.classika.org) по этому произведению Пшавели. И увидела: американцам тема жертвоприношения ради «чужого», к тому же врага, который волей судьбы стал твоим гостем, не совсем близка… И всё же Америка – эмигрантская страна, приютила и приняла многих беженцев, не интересуясь окончанием их фамилий и цветом шевелюры. А «православная» Россия с большой радостью и облегчением, с «бравыми» цифрами социологических опросов за пазухой выдворяет грузин.
— Когда было лучше (или хуже?), при Шеварднадзе или Саакашвили?
-Для ответа на этот вопрос нужно обстоятельное описание. Если кратко: простому человеку никогда не живется просто, если это не Скандинавия.
— Поскольку мы познакомились в дни траура по Анне Политковской, расскажите: какой она Вам запомнилась?
— В 2002 Анна приезжала в Тбилиси и посетила «Кавказский дом». Потом она собралась ехать в Панкиси, что-то не получалось с поездкой, и она негодовала и была очень взволнована. Тогда директор «Дома» Наира Гелашвили арендовала «маршрутку», и осенним ранним утром она, я, Мека Хангошвили и еще двое русских журналистов, мужчины, поехали… Всю дорогу Анна расспрашивала нас. Диктофоном и фотоаппаратом она не пользовалась. «В Чечню не беру ни ручку, ни бумагу, надеюсь на свою память: если ‘антитеррористы’ в горячей точке найдут это у тебя, будешь мишенью контрольного или бесконтрольного выстрела». На «границе» с Панкиси, бетонными блоками отгораживающей район от остальной Грузии, нас остановили военные. Мужчины вышли из машины, а женщины остались. В лобовом стекле мы увидели, что один военный с автоматом на плече тяжелым шагом направился к нам. Анна схватила свою сумку и нервно стала что-то в ней искать. Я подумала, что она ищет свои документы. А она достала маленький карандаш для губ, помаду, зеркало, из розоватого флакончика спрыснула себя духами… Я от удивления онемела. Военный с грохотом открыл дверцу машины, просунул в нее свою обритую голову и всё смотрел, как Анна с усердием накладывала макияж. Наконец, защитник правопорядка (или родины) «без комментариев» захлопнул дверцу машины. Как только проехали «блокпост», она стерла помаду… Этой немой сценой Анна, кажется, выразила всё свое отношение к происходящему абсурду.
— Вы занимаетесь «гендерными вопросами». Что это значит в применении к Грузии? И как современные процессы, с их масс-культурой, культом пошлости, вульгарности, секса напоказ сказываются на грузинском обществе?
— Патриархальность грузинской семьи веками культивировала «институт девственности». Почему грузинские мужчины в советские времена ехали «резвиться» на курорты за пределы республики? Потому что грузинская девушка не смела «до свадьбы», а наши «мачо» и «не совсем мачо» знали, где дать волю своим гормонам.
В грузинских семьях еще 15 – 20 лет назад основным добытчиком денег был мужчина, а после всех экономических и политических катаклизмов роли в семье поменялись. Сейчас добытчица, главным образом, — женщина, потому что профессии «домработница» и «няня» наиболее востребованы на Цивилизованном Западе. Эти женщины по 10 лет не видели своей семьи, своих детей, они посылают деньги домой, а мужья на эти деньги покупают машины и успокаивают свои гормоны уже прямо по месту жительства. Дети учатся; строятся дома, дороги… Наш президент недавно похвастался, что сейчас в Грузии строительный бум, но, конечно, не поблагодарил тех «невидимых» работниц, которые ценой неврозов, оскорблений, тяжкого труда и потери квалификации посылают доллары и евро домой. Эти дома ведь строятся не национальную валюту…
«Барбизация» (от куклы «Барби», приучающей девочек сызмальства к символу эпохи — секс-бомбе. Н.Б.) в Грузии началась давно. В моду вошли «курносые носы», и началось какое-то повальное сумасшествие. Тогда практиковал свой «брэнд» — «славянские носы» — известный пластический хирург… Глобализация более усугубила сексизм по отношению не к женщине, а к мужчине. Ведь в 99 % именно мужчина является «потребителем», и это создает стереотип «сильного пола» как потребителя-мачо.
Недавно по ТВ прошла реклама компании мобильных телефонов с совсем не «телефонным» сюжетом: у Нее – любовник, в это время приходит муж, и полуголый любовник бегает туда-сюда, телефон звонит, муж занимается сексом «законно» на столе, под которым сидит «незаконный» испуганный любовник… «Очень остроумно», только непонятно, это реклама телефона или чего-то другого… Потом актриса по ТВ закатила скандал, будто, когда снималась, не знала, в чём, — и с досадой пожаловалась, что многие знакомые устыдили ее, и ей вправду стыдно… Но никто не устыдил мужчину-актера, никто не позвонил заказчику рекламы и не сказал «ай-ай-ай, как не стыдно»… Так что, шоу продолжается.
— На фоне черного города, центра уникальной культуры… Наверное, мы все заслужили восточное проклятие: «Чтоб жить тебе во время перемен!».
Пожелаем Ии и ее народу, и себе самим тоже, — чтобы время перемен скорее завершилось временем нормальной жизни с духовным содержанием, хотя бы не менее богатым, чем в позднесоветской Грузии.