Пятьдесят дней – ровно столько продлилось перемирие, обернувшееся для Грузии катастрофическими последствиями в виде оккупации территории, колоссальных человеческих жертв, моральной раздавленности нации и невозможности дальнейшего позитивного развития государственности. Чем были эти пятьдесят дней, что происходило в это время в Автономной Республике, какие политические процессы протекали в Грузии и за ее пределами, что совершалось на территории, контролируемой сепаратистами и так ли уж трудно было предвидеть приближающуюся опасность?
Парадокс войны в Абхазии: с первого до последнего дня вооруженного конфликта между противоборствующими сторонами шли беспрерывные переговоры. Не считая локальных и полуофициальных договоренностей, с августа 92-го по лето 93-го на самом высоком уровне было заключено четыре соглашения о прекращении огня в Абхазии:
1) Итоговый Документ московской встречи 3 сентября 1992 года;
2) Соглашение от 19 ноября 1992 года о прекращении огня на период вывода из Сухуми российского радиотехнического центра №903 и 51-го войскового дорожного депо;
3) Договоренность о прекращении огня на линии Гумисты от 9 декабря 1992 года;
4) Договоренность от 14 мая о прекращении огня в Абхазии.
Ни одно из подписанных соглашений не соблюдалось, все они грубо и вероломно были нарушены абхазскими сепаратистами, каждое соглашение использовалось гудаутской стороной для усиления своего военного потенциала и ослабления противника, все перечисленные договоренности не отвечали интересам грузинской стороны и повлекли за собой военные поражения. Именно во время действия майского перемирия были созданы все условия для событий, развернувшихся в Абхазии в июле месяце. Действия российских военных и дипломатов были синхронизированы с поразительной точностью Уже 4 июля, то есть на третий день крупномасштабной операции абхазских сепаратистов, глава МИД Российской Федерации Андрей Козырев заявил, что в Москве разработан механизм гарантированного прекращения кровопролития в Абхазии и «любая сторона, отказавшаяся подписать соглашение, будет подвергнута самому жесткому давлению со стороны России». По сути эти московские переговоры проходили под дулом пистолета, и, разумеется проект нового документа полностью отражал интересы гудаутских сепаратистов. Абхазские сепаратисты, всегда обладавшие долгосрочными планами и готовые к любому развитию событий, ибо в деталях рассчитывали свои ходы, во время войны жестко и последовательно отстаивали следующий план мирного урегулирования конфликта:
1) прекращение огня для вывода грузинских войск;
2) полный и безоговорочный вывод грузинских войск;
3) ввод миротворческих сил (чьих – понятно);
4) проведение выборов на уже зачищенной от грузин территории.
И вот в разгар ожесточенных боев, когда в Абхазии сложилась критическая ситуация, требовавшая принятия решительных и волевых мер, руководство Грузии не придумало ничего иного, как согласиться со всеми ультимативными требованиями сепаратистов. К властям Автономной Республики никто не прислушался («Нельзя забывать, что пока существует противник, он никогда не откажется от идеи взятия Сухуми. Делая перерыв в наступлениях, мы даем противнику возможность собраться с силами для нового удара. Я полностью исключаю возможность разрешения конфликта мирным путем. Разговоры об этом — зря потерянное время» — Т.Надареишвили). Более того, 18 июля была осуществлена молниеносная кадровая перестановка, в результате которой Председатель Совмина и Совета обороны Тамаз Надареишвили был освобожден от занимаемой должности, а на его место был назначен член парламента Грузии Жиули Шартава.
Суть дела заключалась в том, что противнику была жизненно необходима передышка, ибо одним махом взять Сухуми он был просто не в силах, нужно было дать отдохнуть боевикам, пополнить их ряды, снабдить всем необходимым, перестроить подразделения для штурма города, разработать в мельчайших подробностях план атаки и что сверхважно – добиться ликвидации обороноспособности Сухуми уже апробированным «переговорным» методом. По словам Михаила Демьянова – пленного резидента ГРУ МО РФ, раскрывшего немало тайн грузино-апсуйского конфликта: «Ни на уровне абхазского руководства, ни на уровне военного командования, полевых командиров, никто всерьез не намеревался выполнять условия мирного договора». Анализ показывает, что июльские события, перемирие и последовавший за ним штурм Сухуми – это три фазы одной тщательно просчитанной и успешно осуществленной операции.
Можно попытаться смоделировать развитие событий без подписания сочинского документа. Разумеется, захват сепаратистами стратегического плацдарма под Сухуми сыграл свою роль, и, возможно, им удалось бы вплотную подойти к северной и северо-западной окраине города; преодолеть же Гумисту на участке от устья реки до Ачадарского моста абхазы скорее всего не смогли бы; тамышский десант рано или поздно выдохся бы, и грузинские правительственные войска наверняка разделались бы с ним, таким образом, автомобильная трасса в Очамчирском районе была бы разблокирована. Несмотря на всю тяжесть обстановки, грузинские войска были сравнительно боеспособны и нуждались только в разумных приказах и мерах по их обеспечению. Бои на шромском направлении шли за каждую высоту, дом, клочок земли, однако руководство Грузии избрало иной путь – на всех уровнях продавило решение о необходимости и неизбежности принятия документа, выработанного на переговорах, и в конце концов в сочинской гостинице «Жемчужина» подписало «Соглашение о прекращении огня в Абхазии и механизме контроля за его соблюдением». Отношение самих гудаутских сепаратистов к заключенному Соглашению уже во время перемирия лаконично и предельно четко выразил Константин Озган – один из идеологов апсуйского сепаратизма: «Я знаю, что этот документ, Сочинское Соглашение, не получит одобрения широкой общественности в Грузии, ибо этот документ не в пользу грузинского государства и грузинской армии. Этот документ в пользу абхазского народа, абхазского государства, и в перспективе, правильно использовав этот документ, Абхазия, я больше чем уверен, может достигнуть всего того, что хочет достигнуть… Через этот документ мы придем к полной военной и политической победе».
Миротворческая деятельность была доверена тем российским ведомствам и лицам, которые уже были замешаны в грузино-абхазском конфликте: главой российской части Объединенной комиссии по урегулированию в Абхазии (ОК) распоряжением Президента РФ был назначен Сергей Кожугедович Шойгу – председатель ГКЧС, чьи вертолеты перебрасывали в Ткварчели боевиков и оружие, со стороны МИД участвовали те же дипломаты, что на переговорах выкручивали Грузии руки, посреднические и миротворческие функции были возложены на российские воинские части, которые принимали активное участие в боевых действиях на стороне гудаутских сепаратистов (на российскую бронетехнику и простой автотранспорт напылили маркировку «МС» -миротворческие силы, хотя таким статусом этот воинский контингент не обладал). На застольях, устраиваемых после совместных встреч, подвыпившие офицеры признавались, что до последнего времени воевали на стороне абхазов. Сам же Шойгу во время заседаний и поездок по Сухуми, в окружении закованных в титановые шлемы и бронежилеты охранников вел себя довольно бесцеремонно и предъявлял ультимативные требования..
Несмотря на заключенные договоренности, сепаратисты нарушали режим прекращения огня, демонстрируя тем самым, что ни во что не ставят грузинскую сторону: 28 июля, на следующий день после подписания Соглашения, грузинские позиции были обстреляны и вновь атакованы; с 29 на 30 июля боевики снова попытались вести наступательные действия; в ночь с 1 на 2 августа с моря было обстреляно с. Кингди Очамчирского района (это уже никак не объяснишь недисциплинированностью отдельных боевиков); 5 и 14 августа на Шромском направлении опять подверглись обстрелу грузинские военные позиции. Вот, например, одна из информационных сводок того времени: «2 августа в 17 часов в Шрома-Ахалшенском направлении разведкой была обнаружена диверсионная группа в составе около 15-17 человек. Этот факт зафиксирован наблюдателями трехсторонней комиссии. Установив связь с гудаутской стороной, они потребовали в течение двух часов вывести диверсионную группу с данной территории. На это был получен ответ: никакая группа не была направлена. К 19 часам диверсионная группа открыла огонь по грузинским позициям. Открыв ответный огонь, Вооруженные Силы Грузии на месте уничтожили четверых боевиков, остальные предпочли возвратиться назад».
В Очамчирском районе перестрелки и мелкие стычки приняли перманентный характер. Дело дошло до обстрела российского вертолета. Гражданский Ми-8, пролетая над той территорией Очамчирского района, которая контролировалась абхазскими боевиками, был обстрелян с земли. Никто из находившихся на борту не пострадал, но вертолет с пробоинами в корпусе и лопастях был вынужден совершить посадку в Бабушерском аэропорту.
В соответствии с этим странным Соглашением, во-первых, абхазские вооруженные формирования не распускались и не расформировывались, а просто переименовывались во «внутренние войска», то есть грузинское подразделение еще предстояло организовывать, в то время как абхазский полк считался уже созданным; во-вторых, если для сепаратистов авторы Соглашения предусмотрели существование целого полка, то грузинам «разрешили» иметь всего-навсего подразделение (подразделением являются отделение, взвод, рота, батальон, таким образом, максимум на что могла рассчитывать грузинская сторона – это батальон). Между прочим, в первоначальной редакции текста Соглашения, опубликованном Пастуховым, этот пункт выглядел в несколько ином виде – грузинское подразделение внутренних войск планировали создать … только в Гальском районе.
Местные соединения, которые составляли костяк Вооруженных Сил Грузии, были упразднены, их личный состав в принудительном порядке распустили (командование даже строжайше запретило бойцам появляться в Сухуми в военной форме). Храбро сражавшиеся в Шрома украинские добровольцы из отряда УНСО «АРГО» были вынуждены вернуться домой. В начале августа ушел в отставку и влиятельный начальник Управления Военной полиции Абхазии Сосо Ахалая.
Грузинское руководство регулярно рапортовало сторонам об успехах в выводе войск, при этом не удосужилось проинформировать свое население о том, как этот процесс протекает у сепаратистов. Наемников абхазы и не собирались вывозить (в конце августа устроили клоунаду с отправкой нескольких автобусов с наемниками по маршруту Гудаута-Майкоп-Нальчик-Грозный). В России по-прежнему функционировали вербовочные пункты, отправлявшие в Абхазию новые партии «диких гусей». В Гудаута шла перегруппировка и пополнение вооруженных формирований. Одним из наглядных примеров тому является приказ Султана Сосналиева (напомню, что этот кабардинский наемник занимал в иерархии сепаратистов пост «министра обороны») о создании «отдельного сухумского танкового батальона». Издание такого приказа (он появился на свет 14 августа – в годовщину начала войны) было грубым нарушением Соглашения.
В пункте о демилитаризации акцент делался на вывод грузинской бронетехники и тяжелого вооружения, которое, словно кость в горле, не давало покоя гудаутским сепаратистам. На очередном заседании ОК, прошедшем 16 августа в Сочи, было принято решение, что абхазская бронетехника будет отведена в населенный пункт Псырцха, а тяжелое вооружение — в поселок Новый Афон; военная же техника грузинской стороны должна была быть собрана в населенном пункте Дранда Гульрипшского района, откуда ее предполагали вывозить железнодорожным транспортом. Кроме этого, с орудий полагалось снять клин-затворы, пульты управления, прицельные приспособления и передать их на хранение российским посредникам. Даже если и были такие случаи, когда детали, снятые с вооружения сепаратистов, передавались россиянам, то все равно эти детали попадали в руки своих бывших владельцев, то есть тем, кто вооружил и продолжал снабжать оружием сепаратистов.
Всего, по официальным данным Министерства обороны Грузии, с территории Автономной Республики было выведено 237 единиц военной техники. Поскольку ее прохождение через неспокойные районы Западной Грузии не представлялось возможным, то после переговоров с российскими военными были задействованы десантные корабли Черноморского флота, способные в своих трюмах перевозить бронетехнику. С 3 сентября они начали вывозить грузинскую технику в г. Поти. Услуги Черноморского флота предоставлялись не бескорыстно, а оплачивались в валюте. Одни сутки использования российского корабля обходились Тбилиси в 10.000 долларов США. Откуда в стране с разоренной экономикой, словно по мановению волшебной палочки, появились такие средства (да еще в СКВ), понять невозможно. Вообще поражает та расторопность, пунктуальность, скрупулезность, с которой грузинская сторона выполняла свои обязательства перед сепаратистами. В этом плане все было четко отлажено, и государственная машина действовала без привычных сбоев. И еще один штрих к картине разоружения Сухуми: зная, что вывод бронетехники не по душе гвардейцам, командование не забывало напоминать им, что за попытку спрятать таковую они будут отданы под суд.
А как обстояли дела на территории, контролируемой апсуйскими сепаратистами? Разумеется, менять дислокацию своей военной техники там никто и не собирался. «Бронетехника была сконцентрирована в районе реки Гумиста, около сухумских госдач. Через Афон, специально для телевидения, гоняли две машины «Град» туда и обратно, чтобы создать видимость отвода бронетехники» — говорит по этому поводу М. Демьянов.
Подобные факты не проходили незамеченными для временных контрольных групп. Например, 13 сентября трехсторонняя группа обнаружила в Верхней Эшера в районе высоты 770,2 две реактивные системы залпового огня БМ-21 «Град» с большим запасом снарядов к ним. Там же находилась и зенитная установка. Не претерпела изменений ситуация и в Очамчирском районе. Уже 31 августа Совет обороны Автономной Республики сообщал: «Абхазские вооруженные формирования до сих пор не выведены с позиций на ткварчельском направлении восточного фронта. Их боевая техника не сосредоточена в с.Члоу, как это было предусмотрено Соглашениями. Рабочая группа трехсторонней комиссии зафиксировала факт местонахождения в с.Атара БМП и двух танков в полной боевой готовности».
Соглашением прямо не предусматривалась ликвидация инженерных заграждений военного назначения (тем более, что они имеют сугубо оборонительный характер), однако абхазским сепаратистам необходимо было расчистить подступы к Сухуми, и поэтому на заседаниях Объединенной комиссии был поставлен и рассматривался вопрос о предоставлении конфликтующими сторонами формуляров и карт минных полей, заминированных оборонительных объектов, сведений о местах расположения фортификационных сооружений, а одной из главных задач трехсторонних временных контрольных групп был «контроль за ходом разминирования местности и объектов, уничтожением … оборонительных сооружений». Для работ по разминированию привлекались и грузинские гвардейцы, причем, чтобы стимулировать их участие, грузинская сторона установила денежные премии за каждую обнаруженную и обезвреженную мину (от 5000 купонов и выше – в зависимости от типа мины). И люди шли, не известно ради чего, и подрывались, открывая врагам подступы к городу. Параллельно разбирались и уничтожались все бетонно-блоковые укрепления на левом берегу р. Гумиста.
Совсем иначе обстояло дело на территории, контролируемой абхазскими сепаратистами. Там не только не собирались предпринимать что-либо подобное, но и прилагали все усилия по инженерному обеспечению запланированного штурма Сухуми: рыли окопы, траншеи, оборудовали огневые позиции и т.п. Все это фиксировалось грузинскими властями, однако как всегда дело ограничивалось констатацией фактов. Передовая, где совсем недавно царил кромешный ад, оказалась никому не нужной. В Ачадара, Эшера, санатории МВО шли нескончаемые встречи и заседания, а тем временем в Сухуми просачивались шпионы. Не вызывает сомнения, что в ходе перемирия сепаратисты получили возможность максимально полно разведать территорию, контролируемую грузинской стороной. Позже это станет предметом доблести абхазов. Вот один из таких примеров: «В соответствии с соглашением от 27 июля 1993 г. о прекращении огня А. Бигвава находился на смешанных постах на подконтрольном вражеской стороне берегу Гумисты. Собранная им информация передавалась разведуправлению МО РА». Гудаутская сторона умела хранить свои секреты: 27 августа грузинских наблюдателей не пустили через Гумисту, 10 сентября выдворили с поста на р. Псоу.
За время действия перемирия Совет Безопасности ООН по вопросу Абхазии принял две резолюции, из которых наиболее важная, разумеется, вторая (858(1993)) от 24 августа. По решению Совбеза, в Грузии учреждалась Миссия Организации Объединенных Наций, в составе 88 военных наблюдателей. Согласно их мандату (определенному все той же резолюцией), военным наблюдателям вменялась в обязанность «проверка выполнения Соглашения о прекращении огня от 27 июля 1993 года с уделением особого внимания положению в городе Сухуми». Несмотря на двусмысленность второй части предложения, в целом его следует понимать, как усиленный контроль за соблюдением Соглашения грузинской стороной, на основании чего Совет Безопасности поставил под особый контроль выполнение соглашения именно грузинской стороной, не делая этого по отношению к противоположной стороне, за время конфликта не выполнившей ни одного взятого на себя обязательства? Такую позицию иначе, как предвзятой, не назовешь, и здесь явно прослеживаются намерения, не соответствующие духу Устава ООН.
В первых числах сентября грузинская сторона пошла на очередной, безумный с точки зрения здравого смысла шаг, — согласилась пропустить через Сухуми в направлении Ткварчели колонну грузовых автомашин, якобы, с гуманитарным продовольственным грузом. Самое интересное заключается в том, что грузинские власти демонстративно отказались проверять груз и машины, подчеркивая, что это знак доброй воли. Подобный реверанс закончился тем, что из Гудаута в Ткварчели беспрепятственно проследовала колонна грузовиков, нагруженных «под завязку» оружием и боеприпасами. Неужели не нашлось ни одного человека, который трезво оценил бы обстановку и заявил о надвигающейся опасности? Да, такие люди были, просто их голоса потонули в общем пацифистско-примиренческом настроении.
Готовясь устроить кошмар в Сухуми и в остальной Абхазии, абхазские сепаратисты решили окончательно очистить подконтрольную им территорию о проживающих там грузин: с 27 июля по 16 сентября было убито 40 мирных жителей грузинской национальности, усилилось принудительное выселение под угрозой расправы (зачастую новые партии депортированных прибывали в Сочи на глазах членов ОК), свыше 2500 домов было сожжено. Поэтому ничего удивительного нет в том, что гудаутская сторона так и не создала предусмотренной Соглашением Рабочей группы по правам человека, заявлениям и обращениям сторон. Пленных упрямо не желали выдавать, так же с трудом шел процесс перезахоронения погибших.
Заверения руководства Грузии сделали свое дело: в Абхазию устремились десятки тысяч жителей, ранее вынужденных покинуть ее, спасая свою жизнь. Сухумские улицы вновь наполнились людьми. По данным газеты «Демократическая Абхазия», проведшей блиц-опрос в Сухуми, на вопрос: «Вселяют ли оптимизм две недели перемирия?» — положительно ответили 57%. Было принято решение: 1-го сентября начать занятия в учебных заведениях. Это еще больше подхлестнуло людей – как же, началась учеба, нельзя пропускать уроки и лекции. Заработало большинство школ, училищ, ГИСХ, Сухумский филиал ТГУ и т.д. Поезда и самолеты каждый день привозили людей. Наладилась подача в Сухуми света и воды, заработал общественный транспорт, забурлили стихийные рынки, в город завезли стройматериалы и начались ремонтные работы, восстановилось железнодорожное сообщение с Тбилиси, футбольный матч на сухумском стадионе вообще стал в городе настоящим событием – Сухуми жил.
Начали циркулировать слухи о намечающемся открытии пресловутой железной дороги, говорили, что скоро поезда пойдут в Россию. Видимость мирной жизни породила эйфорию. Ведущие новостей центральных грузинских телеканалов буквально доходили до экстаза, рассказывая о выводе из Сухуми последних гаубиц. Типичный разговор того времени:
— Вчера на Эшерском мосту не могли разнять грузин и абхазцев…
— Дрались?
— Да что вы, обнимались!
Пока в Тбилиси и Сухуми распевали «Аллилуйю», в Гудаута антигрузинская истерия не только не стихала, но и продолжала набирать обороты. В предвкушении серьезных перемен доморощенному композитору К.Ченгелия поручили написать песню победы. Какие миролюбивые идеи распространяло гудаутское радио, видно из августовского интервью адыгейского наемника, начальника штаба армии КГНК Амина Зехова: «Я вам скажу мнение всех добровольцев, что нам надо было все-таки брать Сухуми… Тут у нас, знаете, у добровольцев, состояние невыполненного своего долга, знаете. Надо было взять Сухуми, и действительно, я придерживался и придерживаюсь этого мнения, надо было брать Сухуми… Вместе, сообща можно любую агрессию отразить и поставить флаг Конфедерации вместе с флагом Абхазии на здании Верховного Совета Абхазии. Я думаю, это было бы политически правильным и навеки бы… А в принципе командование войсками, и я лично, мы за то, чтобы добить Сухуми и чтоб зашли в Сухуми… Рано или поздно придется Сухуми брать. Это прогноз».
Параллельно с подготовкой сепаратистов к решающему штурму Сухуми все больше накалялась атмосфера за пределами Автономной Республики: в Западной Грузии резко активизировались сторонники экс-президента Звиада Гамсахурдия, в Тбилиси неожиданно разразился кризис власти, в Москве усилилось противостояние Президента Б. Ельцина и Верховного Совета во главе с Р. Хасбулатовым – фон крайне благоприятный для осуществления сепаратистами своих замыслов. 15 сентября телевидение Абхазии в своем информационном выпуске сообщило об обнаружении наблюдателями в селе Шрома установки «Град» и тягача, нагруженного снарядами. До штурма Сухуми оставались считанные часы…